Желтая жена. Садека Джонсон

ночи сжечь одежду Эссекса. Бросить в огонь мамины вещи было выше моих сил – это пока подождет. Я зашагала к конюшне. Парротт чистил лошадь, стоя на низенькой табуретке. В углу рта у него торчала короткая кукурузная трубка.

      – Снитч разыскивал Эссекса. Будь осторожна, – предупредил старый слуга.

      Я забралась в убежище Эссекса над сеновалом и собрала лежавшие в углу пожитки: ветхую рабочую рубаху, поношенную соломенную шляпу и потертое одеяло, также прихватила соломенный тюфяк, на котором спал Эссекс, и поволокла по тропинке, ведущей в глубь леса. Но лишь миновав кладбище, поняла, что иду той же дорогой, которую однажды показала мне мама, – к черному ореху. Словно какой-то внутренний голос подсказывал: чтобы защитить Эссекса, я должна сжечь его вещи на поляне, где растет мамино дерево.

      Красная ленточка, которую я привязала к ветке, трепетала на ветру, словно приветствуя меня. Я чувствовала присутствие мамы, когда, опустившись на колени, принялась молиться о безопасности Эссекса на пути к свободе. Закончив молитву, я поднялась и разожгла огонь с помощью кремниевого огнива. Как только трут занялся, я бросила в разгорающийся костер скрученные узлом вещи. Наблюдая за тем, как языки пламени лижут одежду Эссекса, я снова и снова задавала себе вопрос: не лучше ли было и мне бежать вместе с ним? А теперь, когда и мама, и Эссекс покинули меня, остался единственный человек, которому небезразлична моя судьба, – мастер Джейкоб. Мысль о том, что отныне я совершенно одна, тяжким грузом лежала на сердце.

      Костер почти догорел. Я уже собиралась уходить, когда заметила впереди, там, где между стволами деревьев поблескивала река, какое-то быстрое движение. Я решила, что это белохвостый олень. Мама рассказывала, что олени предпочитают спускаться к водопою после наступления сумерек. Но еще через пару минут до меня донесся сдавленный крик. Движимая любопытством, я решила посмотреть, в чем дело. Приблизившись к откосу, я увидела миссис Дельфину. Хозяйка стояла по колено в воде. Внезапно она издала пронзительный вопль и оказалась в реке уже по грудь. Я сорвалась с места и бросилась вниз по холму.

      – Миссис, миссис! – позвала я, добежав до кромки воды.

      Она не отвечала. Затем развернулась и двинулась обратно к берегу. Только теперь я увидела младенца: обнаженное тело мальчика висело у нее на локте, обмякшее и безжизненное. Миссис Дельфина вышла из воды и швырнула труп мне, приказав:

      – Закопай это.

      Она побрела назад к большому дому, а я осталась стоять на песке. Слезы бежали и бежали по щекам, их невозможно было остановить. Как она могла поступить так жестоко – убить своего ребенка, собственную плоть и кровь? Можно было бы просто отдать его женщине на плантацию. Никто не стал бы задавать лишних вопросов, мальчика приняли бы как своего. Лежащее у меня на руках мертвое тельце было холодным как лед. Я сняла шаль и завернула в нее младенца. Две прекрасные души погибли в один день. Дойдя до сарая на краю сада, я взяла лопату и, вернувшись к тому месту, где сожгла одежду Эссекса, принялась рыть могилу для его сына.

      Глава 8

      Снитч

      Едва