Герой Чужой Повести. Wolf Steller

следов я почти не оставил. Во-вторых, мы так и не доказали, что это как-то связано с безопасностью, так что твоё дело было мало кому важно. В-третьих, дело твоё было к тому моменту закрыто и лежало в архиве. Когда там всё сгорело, там только свободно вздохнули. В-четвёртых, – он демонстративно показал мне руку. – Прошло уже два года, и что? Тишь да гладь.

      Его слова звучали убедительно, и я немного успокоился. Но тревога уже запустила воспоминания, которые я старательно удерживал в памяти. Блин.

      Два года… Эти простые слова мой мозг воспринимал неправильно. Да, действительно прошло два года. Два года с тех пор прошло в конце апреля, месяц назад. Так говорят мне календарь и простая математика. Теперь и Сергей. Но для меня время остановилось давно. Два года назад. Я всё ещё там.

      – Если бы эта твоя группа действительно смогла что-то сделать, я бы ей сам сдался прямо сейчас.

      От этих слов на сердце стало только больнее. Сергей вздохнул.

      – Ты всё ещё об этом думаешь? – мягко спросил он.

      – Да.

      Бодрость и жизнерадостность, пришедшие ко мне с прибытием Сергея, сгорали, словно бумага, от распалявшегося внутреннего огня, который последние недели тихонько тлел. Из мира, в котором всё хорошо и что-то можно изменить, меня медленно возвращало в мой обычный мир сожалений, застрявший в одной точке времени, мыслей и чувств, словно произведение искусства. Я так иногда и представлял себя, лежащего в доме на диване с окаменевшим от мыслей лицом, на полотне какого-нибудь художника. С каким-нибудь невесёлым двусмысленным названием.

      Как же не думать о друге, которого однажды навсегда потерял?

      Я осмотрел мой диван с его приятной глазу синей обивкой. От того времени у меня остался только он. На несколько секунд мой дом вокруг исчез, и вместо него возникла гостиная типичной хрущёвки без балкона: прямо был проход в спальню и краешек книжного шкафа, слева – окно на двор, справа – стенка, занятная платяным шкафом древне-бордового цвета, правее которого – выход в узкую прихожую. За моей спиной находится частично разобранная стена и кухня за ней. Обычные обои, которые я так и не переклеил. На месте Сергея обычно сижу я.

      А на моём месте сидит милая фиолетовая единорожка по имени Твайлайт Спаркл.

      Она читает одну из моих книг, либо над чем-то думает, либо что-то у меня спрашивает. Её большие увлечённые глаза горели энергией любознательности. Даже возвращение памяти не поменяло этого. Её умной голове хотелось задач, и она решала и решала их беспрестанно. И решила самую сложную… К несчастью для меня.

      – Хочешь высказаться?

      Я уважал Сергея, но иногда он меня раздражал, как сейчас. Потому что он был прав – мне хотелось высказаться. Каждый раз, когда он приезжает, я словно собака, выбравшаяся из трясины с кучей водорослей на спине. Жду, когда с меня соберут грязь, чтобы я ощутил хоть чуточку свободы от груза. Видимо, ничего не поделаешь…

      Но ирония в том, что мне всегда трудно начать. Такое вот проклятье у затворника – ты не привык открываться людям. Ты ведёшь одинокую жизнь, но когда тебе жизненно необходимо общение, ты в ловушке.