Преступление тысячелетней давности. Ольга Яцких

все залила водицей, ножки испачкаешь. В сильных руках Радосвета Хельга чувствовала себя будто ребенок малый, но отстранилась, крепко схватила милого за руку и увлекла в чащу.

      – Я быстрый путь знаю. Пошли.

      – Веди, ведунья. – Мужчина засмеялся и поцеловал женщину в изгиб шеи.

      Хельга и Радосвет направились к землянке на холме. Путь был несложным, так как Хельга уже знала эти места как свои пять пальцев. Они преодолели небольшой подъем и скрылись в еще молодой зелени леса. Приближаясь к землянке, Хельга почувствовала, что сердце ее бьется сильнее. Сквозь ветви деревьев пробивался лучик солнца, освещая их путь. Вскоре они достигли тайного места, и Хельга, открыв хлипкую дверь, впустила Радосвета внутрь.

      В землянке было тихо и холодно. На сухом месте лежали подготовленные дедом для ритуала захоронения поленья. Хельга разожгла небольшой костер в очаге, чтобы согреться.

      Радосвет усадил её на мягкую медвежью шкуру, которая лежала рядом с очагом, и обнял, передавая тепло своего тела. Они провели много времени в объятиях друг друга. Луна Хельги устала, а матица вдоволь наполнилась плотом, кострище тлело лишь яркими углями. Утомившись плотским, но крепко обнявшись, начали они сказывать друг другу о том, что произошло за время их разлуки…

      Хельга поведала Радосвету о настырном вороне, который преследует ее, будто черное прошлое. Не дает жить новой жизнью.

      – Так в чем же беда, Олюшка? Я подарю тебе своего сокола Василия. Он быстро прогонит эту дрянную птицу.

      Радосвет смотрел на женщину нежным взглядом, а она понимала, что защитник готов бросить к её ногам весь мир, так она была ему люба. Счастье переполняло обоих.

      – Подари мне чадо, сокол ясный! Женщина повернула ладонь Радосвета и поцеловала тыльную ее часть.

      – Все будет, только верь, любушка моя. Я вернусь с похода да заживем с тобой крепко. Воевода Олег, отец мой, обещал много злата и почестей, коли я женюсь.

      – Не нужно мне злата да славы. Богатство счастья не приносит. Лишь одно горе и зависть. Марене хочу служить, продолжать дело бабушки да деда. Обещала я им это.

      – Чародейка ты моя, чаровница милая, – Радосвет перевернул женщину на живот и шлепнул поцелованной рукой по гузнышку женщины.

      – Чада от тебя хочу и понесу. Будет твой род знатен. Дедушка мне сказывал, что в ночь, когда звезда яркая стояла над старой елью, он творил дружбу с Ярилой. Обещал Бог, что труд его не пропадет. А то, что детей у них с бабушкой нет, так я продолжу. Оттого и почитаю я их, как родных. Мечтала я о твоем возвращении, ждала я тебя сокол ясный! Люб ты мне, как никто иной.

      – Верю я, Олюшка, что так и будет, только службу бросить не могу нынче. Слово воеводе дал. Если понесешь, знай – вернусь и заживем мы одной семьей.

      – Дай Род! – Женщина закрыла глаза и уткнулась носиком в изгиб руки воина, слезинка скатилась с ее щеки.

      – Не плачь, любушка, сражаться буду, аки медведь, но думать буду только о тебе, хорошая моя.

      Угли