Воспоминания. Странники поневоле. Книга 3. Мария Михайловна Муравьева

науки, иностранные языки и музыка. В Югославии, где Харьковский институт обосновался, учебная программа была изменена и приравнена к сербским школам. Так что нас учили и математике вплоть до аналитики и тригонометрии, а также химии и физике. В остальном все оставалось прежним. Кроме преподавателей в каждом классе было по две классные дамы, которые работали через день. Они должны были знать иностранные языки – одна немецкий, а другая французский. Понедельник, среда и пятница были немецкие дни, а вторник, четверг и суббота французские. Они занимались нашим воспитанием. Присутствовали на уроках, следя за тем, как мы себя ведем, не читаем ли исподтишка книжки, не болтаем ли. В их обязанности так же входило говорить с нами на французском и немецком языках. Эмилия Дмитриевна Александрова, классная дама с немецким языком, не пользовалась у нас авторитетом. Это была очень нервная особа, часто повышавшая на нас голос, и по-немецки она с нами никогда не говорила. Для французского языка у нас была Любовь Александровна Еленова. Она пыталась с нами говорить по-французски, но не сумела внушить к себе должного уважения и мы с ней делали что хотели. Прозвище мы ей дали Мадамочка. Она и была именно не мадам, а мадамочка; вся в кудельках, сильно напудренная, отчего нос у нее получался синий. Пробыла она у нас всего два года. Ее рассчитали за неумение нас держать в руках. Был у нас преподаватель естественной истории или, как теперь говорят, природоведения, Константин Константинович Висковатый. Мы его очень любили. Он умел свой предмет преподнести интересно, зачастую отвлекался на посторонние темы. Одним словом урок его проходил живо и весело. И вот, в один прекрасный день мы узнаем, что его отставили и что он преподавать у нас больше не будет. В чем дело? Почему? Прощаясь с нами, он сказал, как ему жаль с нами расставаться и как вообще все это грустно. Мы расчувствовались и как-то на прогулке решили его навестить. Но как это сделать? И вот мы придумали. Когда, гуляя по набережной Тисы, где обычно нам разрешали ходить не парами, а кто с кем хочет, Мадамочка, сидя на скамейке, отвлечется, беседуя с другими классными дамами, мы же потихоньку улизнем. Так и было сделано. Когда бедная Мадамочка нас хватилась, наш след давно простыл. Ухватившись друг за другом поездом, мы пробежали через весь город до домика, где жил К. К. Он был очень тронут нашим визитом, а Мадамочку рассчитали. На ее место была приглашена Вера Михайловна Сербинова, человек совсем иного склада: спокойная, умная, образованная, способная ответить на любой вопрос, прекрасно знавшая французский язык, на котором никогда не забывала с нами разговаривать, она сумела завоевать не только наше уважение, но и любовь. Это не помешало нам все же дать ей кличку «Осел». У нее было мужеобразное лицо в профиль напоминающее унылого осла. Раз как-то наша шалунья Женя Салежко нарисовала ее на доске очень похожей в виде осла.