Яфет. Юрий Молчан

волхв с кистенем гарцует на коне совсем рядом.

      Глаза исполина налились кровью, алый ручеек стекает по виску. У обычного человека от такого удара уже разлетелись бы мозги во все стороны.

      От ярости он глухо взревел. Не заметил, как подбежавший Громострел замахнулся, с размаху вонзил топор ему чуть ниже пупка. Широкое лезвие с чавканьем погрузилось едва ли не целиком. Старший воевода дернул, чтобы вытащить, но лезвие сидит намертво. У велета вырвался стон, уродливое лицо с тяжелыми надбровными дугами перекосилось от боли.

      Громострел едва успел спешиться, увернулся от массивного кулака. Конь испуганно заржал, рванул в сторону.

      Цепь вновь со свистом рассекла воздух, и на сей раз кистень ударил с такой силой, что череп гиганта хрустнул, как яичная скорлупа.

      Велет тяжело рухнул на острые камни. Грузное тело медленно сползло на землю. За ним протянулась широкая красная полоса. Кровь растекается по траве, смешиваясь с растоптанными в кашу огромными розовыми лепестками.

      Тело исполина застыло, словно он сам стал частью этой каменной гряды, за которой ревет ненасытное море.

      Торчащее из живота велета лезвие топора поблескивает на солнце, на украшенном письмена металле кровь смешалась с таким же по оттенку светом заката. Эти грубоватые древние резы никто не в состоянии прочесть – ни Громострел, он вовсе неграмотный, ни обученный читать книги волхв.

      Громострел быстро поднялся на ноги, оглядел себя – руки и ноги, кожаный панцирь перемазан розовой грязью. Он сплюнул, затем расхохотался. На его свист прискакал конь, радостно заржал, приветствуя оставшегося вживых хозяина.

      Подошел Яфет, ведя Аркунара под уздцы. Кольчуга, сделанная из множества костяных чешуек ящера, которого когда-то самолично убил, тоже испачкана грязью из растоптанных лепестков.

      – Ну и видок у тебя! – хохотнул Громострел. – Как в хлеву извалялся. А разит розами, как…о боги, сейчас бы дерьма нюхнуть!

      Ему пришлось повысить голос, чтобы перекричатье заглушающий собой все рев прибоя с той стороны каменной гряды.

      Яфет поморщился, запах и правда настолько приторный, что если бы не дующий с моря ветер, было бы вообще невмоготу.

      – На себя посмотри, – укорил Соколиный Клюв.

      Яфет переводит взгляд с волхва на воеводу, лицо хмурое, казалось, он чего-то не понимает и усердно старается решить эту непростую задачу.

      – Куда вы пропали? – спросил, наконец. – Я сражался с этим великаном один, а вас как ветром сдуло! Зато потом набросились сразу оба. Что еще за шутки?

      По лицу молодого тцара видно, что подозревает какую-то подлость, но просто пока не может понять, в чем дело. Он возвышается над обоими спутниками, как осадная башня, ветер треплет черные волосы, голубые глаза горят так пронзительно, словно там внутри сияет само небо.

      Громострел с Соколиным Клювом переглянулись. Воевода достал большой красный платок, принялся брезгливо смахивать и счищать с себя цветочную грязь.

      – Да мы побились об заклад, – пояснил он. – Как долго ты