Он – Дьявол, а я его. Евдокия Гуляева

отмывайся снаружи. Так и сижу.

      Превозмогая жуткую апатию и усталость, я подтираюсь тем, что осталось от платья, на четвереньках заползаю под одеяло и накрываюсь им с головой. Трясёт.

      Ночью меня ломает. Видимо температура, потому что я словно в бреду. Мне снится изувеченное лицо того парня – Рэя: его губы, изорванные о твёрдые костяшки кулаков Келлана; кожа ошмётками, сгустки крови; потом звук посыпавшихся зубов на мрамор лестничной площадки. Удары. Хруст. Удары. Сознание наслаивается и в нём мелькают жуткие обрывки воспоминаний детства. Отец. Дядя.

      ***

      На несколько дней Келлан снова исчезает.

      Оскара тоже нет. Новый охранник следит за каждым моим движением. Кажется, он уже появлялся перед моей дверью ранее и его зовут Мэйсон.

      Дни проходят в дымке рутины. Сплю. Ем. Снова сплю. Однообразие и скука смешиваются со страхом, с которым я больше не хочу бороться. Теперь пробую управлять им. Первый шаг к тому, чтобы расстаться с ним, – признаться в нём самой себе. И теперь каждый прожитый день говорю:

      «Да, я боюсь, и это нормально».

      После очередного ужина, во время которого я для вида ковыряюсь в тарелке, но почти ничего не ем, уже лёжа в постели, я ловлю себя на мысли, что постоянно думаю о Келлане.

      Где он? С кем?

      Не хочу знать, сколько он отсутствует, но бессознательно отсчитываю. Три дня. Это семьдесят два часа или четыре тысячи триста двадцать минут.

      Я знаю, что этого не следует делать. Я не должна. И всё равно продолжаю считать. Возможно, дело вовсе не в нём, а мне не хватает общения с кем-либо.

      Тереза где-то в доме, однако я не вижу её с того дня, как она помогла мне привести себя в порядок до вечеринки. Ей запрещено приближаться. А приставленный ко мне охранник безэмоционален, зажат и практически нем, за исключением передачи мне коротких приказов, исходящих от самого Келлана.

      К чёрту их!

      Я стараюсь доказать себе, что думаю о нём только потому, что больше всего боюсь его возвращения.

      Так ли?

      Я пытаюсь убедить себя, что ненавижу его.

      Со всей силы.

      Но это лишь самообман, не иначе. Постыдный. Я это знаю, потому что в самой глубине моей выпачканной им душе, я признаю, что дышать без него не могу.

      Интересно, не схожу ли я с ума в этом огромном глухонемом доме?

      Я зажмуриваюсь и раз за разом прокручиваю в голове те слова надежды, которые Тереза прошептала мне на ухо в нашу с ней последнюю встречу. Могу ли я им верить? А может быть, мне это просто показалось? Я больше не жду, что весь этот кошмар когда-нибудь закончится. И всё же… Надеюсь. С закушенными губами, с замирающим в груди сердцем я понимаю, что попробую. Ещё раз. Последний.

      И у меня обязательно получится!

      Вот только, как бы я ни была благодарна Терезе за помощь, часть меня (совсем крошечная), не желает следовать предложенному ею плану побега. И я опять обману себя, если скажу, что эта самая часть всегда тонко чувствует приближение неприятностей; нет, она противится этому, потому что очень хочет остаться. Оттого становится стыдно.

      ***

      Верчусь