Первое правило стрелка. Сергей Мусаниф

Реджи.

      – И это дает тебе право ходить по моему лесу, греметь, гробы бить и зверье пугать?

      – Извини, – сказал Реджи. – Так уж получилось.

      – Неправильно получилось, – сказал старичок-лесовичок. – Что вы за народ такой, человеки? Все бы вам ломать да разбивать. Чем больше шума, тем интереснее, да? А мог бы просто ко мне прийти, чайку попить, о жизни поговорить. Глядишь, и сказал бы я тебе, где смерть Кощеева.

      – Ну и где она?

      – А вот теперь не скажу, – заявил вредный старикан. – Ты в лесу такого шороха навел, мне неделю разгребать. Зайцев да белок вернуться уговаривать. Я что тебе, психоаналитик какой-нибудь, что ли? Оно мне надо, жалобы со всех сторон выслушивать?

      – Если ты не скажешь, я дальше шуметь начну, – сказал Реджи и в качестве подтверждения своих слов шмальнул из дробовика. Не прицельно, а просто так, для эффекта.

      – Нехороший ты человек, – сказал старичок-лесовичок. – Только зря ты тут шумишь. Кощей-то не дурак, раз столько лет прожил. Нету в моем лесу его смерти.

      – Как это нету? – удивился Реджи. – А гробы?

      – А гробы он специально повесил, чтоб лопухов вроде тебя одурачивать, – сказал старичок-лесовичок. – И я ни в жисть тебе этого не сказал, кабы ты не шумел так страхолюдно.

      – Допустим, ты прав, – сказал Реджи. – Где же тогда его смерть?

      – Просто так не скажу.

      – А за баксы?

      – А на кой мне твои баксы в этом лесу? У нас тут обменников нету. Ты мне лучше службу сослужи, вот тогда я и скажу тебе, где смерть Кощеева.

      – Не, – сказал Реджи. – Это долго. Лучше я еще постреляю.

      – Как знаешь, – сказал старичок-лесовичок. – Пойду пока с богатырями побалакаю. Они парни понятливые, не то что ты, тормоз иноземный.

      Богатыри без сил валялись на земле. Лес вокруг них выглядел так, словно по нему пронесся ураган. Земля была засыпана опавшими листьями и хрустальной крошкой. Цепи сиротливо свисали с множества деревьев, словно невесть как попавшие с Триодиннадцатое царство лианы.

      – Тяжелое это дело – булавы метать, – сказал Алеша Попович. – Старшой, у тебя полегче ничего нет? Пращи или рогатки, например?

      – Нет у меня рогатки, – сказал Муромец. – Если б была, неужели стал бы я булаву свою тяжеленную кидать?

      – Легче набег печенегов остановить, – сказал Добрыня, – чем эту твою дуру швырять. Плечо-то как тянет…

      – Сволочь он, Кощей этот, – сказал Алеша. – Увижу – убью.

      Стенания богатырей были прерваны появлением уже знакомого нам старичка-лесовичка.

      Он степенно появился из-за деревьев, повторил номер со шляпой и лысым черепом, выслушал нестройный ответ богатырей и уселся на пень.

      – Умаялись, орлы? – спросил старичок-лесовичок.

      – Не то слово, отец, – ответил Илья Муромец.

      – Гробов, как я вижу, вы изрядно наколотили.

      – Старались, отец.

      – И то дело. Как успехи?

      – Никак, – признался Илья Муромец. – Не нашли пока.

      – И не