Иномирье просыпается. Ален Т. Пюиссегюр

испытание наглядно показало, что самое простое решение – не всегда самое верное. Разрушение – дело опасное. А вдруг, взорвав куб, они с хорьком погибнут под обломками? Не выберутся целыми и невредимыми?

      Механиматика коварна и хитра. Он помнил об этом каждой чешуйкой. Года два назад во время уборки котовника полетел двигатель самой старой заслуженной жатки. Ковена едва не разорвало в клочья, когда он копался в нём, пытаясь починить.

      Пол под его лапами задрожал. Кот глянул на свистящую трубу и увидел облако пара. Вскоре куб возобновил вращение. На этот раз Ковен заранее наметил путь отступления и ловко проскользнул между крутящихся шестерёнок. Причём его чувствительные подушечки нащупали по ходу нечто крайне интересное. Он даже мяукнул от радости.

      – Не может быть! Ещё одно решение!

      Хорёк с любопытством высунул мордочку и увидел всего лишь неподвижную шестерёнку. Его она не впечатлила: подумаешь, колёсико с зазубринами! И тут их ослепила молния. Хорёк в отчаянии зарылся обратно в шерсть. А Ковен, поглощённый поисками, молнии даже не заметил.

      Он всё осматривал, всё обнюхивал, вертел головой из стороны в сторону. Оглушительная активная машинерия помешала ему заметить, что в кубе спрятан бездействующий механизм. Говоря о созидании, мадам Эркенбальда, наверное, подразумевала именно его. Чтобы убедиться в этом, Ковен претерпел ещё несколько вращений и облазил стены вдоль и поперёк, рискуя угодить в злокозненную ловушку.

      Кроме систем, что позволяли клампочкам светиться, кубу вращаться, молниям сиять и ловушкам захлопываться, существовала ещё одна, тайная, спящая, ожидающая всего нескольких деталей, пытливого ума и ловких лап, чтобы ожить.

      – С её-то помощью я и открою дверь или окно, – подумал кот.

      Молния расплавила возле него свинцовую пластину. В нос ударил запах палёной шерсти. Должно быть, его собственной. Ковен не сомневался, что хорёк от ужаса упал в обморок, но тот весьма чувствительно куснул хозяина в плечо, чтобы взбодрить.

      – Ой! Прекрати! Я всё понял!

      Пора было приниматься за дело. Молнии били чаще, всё чаще вращался куб. Всё явно ускорялось.

      Во время пауз, всё более кратких, без грома и вспышек, снаружи доносился глухой рокот и гул. Десятки других клеток Шарадея находились неподалёку. Порой он слышал пронзительные вопли: кого-то обожгло, кто-то угодил в ловушку.

      Ковен стремительно носился по кубу, что-то переставлял, соединял, подключал. Благодаря мастерству, отточенному на ферме, он быстро соображал, избегал ошибок, ничего не ломал и не портил. Кажется, всё готово. Он надавил на ловко прилаженный рычажок и… Не сработало! Надавил ещё раз, как будто повторное действие привело бы к иному результату. Ничего, хоть плачь! Очевидно, он забыл где-то подкрутить винтик, приспособить колёсико, что-нибудь исправить или подтянуть…

      Он вновь осмотрел весь бездействующий механизм, нервно потирая шерстяной лоб. Но снаружи вдруг раздался оглушительный взрыв. У кота чуть не лопнули барабанные перепонки.

      – Нет,