Колодец и бабочка. Елена Михалкова

Не специальным?

      – Непреднамеренным, да. Теоретически – вполне.

      – А почему кот должен быть у меня?

      – В день смерти Габричевский украл кота, который жил при магазине.

      – И непонятно куда дел, – прогудел Сергей.

      Эльза озадаченно похлопала ресницами.

      – Есть предположения, зачем ему мог понадобиться кот? – спросил Макар, не сводивший взгляда с ее лица.

      – Ни малейших, – медленно протянула она. – И вообще, это вам лучше спросить у Горбенко.

      – Кто такой Горбенко?

      – Такая. Ее сегодня не было. Она единственная из всех по-настоящему тесно общалась с Ильей. Вы говорите: мой телефон записан у Габричевского в контактах… Он мне писал только для того, чтобы огорошить какой-нибудь новой противной идейкой. Любил провоцировать. Я ему выдала в качестве аватара внешне распутную, но в душе стыдливую девственницу… – Эльза застенчиво улыбнулась Бабкину, и тот едва не перекрестился: ну, ведьма! – Илья считал, что очень меня смущает, когда зачитывает про щупальца, похотливых демонов, силой овладевающих ангелицами, и тому подобную бредятину. На самом деле он был скованный и довольно анахроничный. Все эти щупальца и демоны уже лет десять как неактуальны. А с Горбенко они выглядели как два воркующих голубка. Хотя она старше лет на десять. Подруга нашей Любови Андреевны.

      Макар и Бабкин переглянулись. Интересные новости.

      – А Любовь Андреевна ни словом не упомянула о своей подруге… – уронил Макар.

      – Вы можете спросить об этом у нее самой. Яровая всегда после семинара ужинает в кафе напротив. Наверняка и сейчас там сидит.

      Что-то она определенно недоговаривала, эта любительница странных ролевых игр. Но Сергей понимал, что им ее не расколоть. Илюшин и так немало из нее вытянул.

      – Если не секрет, почему вы взяли именно такой псевдоним? – уже в дверях спросил Макар.

      Девушка мило улыбнулась.

      – Псевдоним – это Катя Парфенова. А мое паспортное имя – Эльза Страут.

4

      – Что, хорошие стихи? – благоговейно спросил Сергей, когда они вышли на улицу.

      – Стихи? – непонимающе переспросил Илюшин. – А, про кита! Бездарные. Попробуй вслух повтори: сквозь-створки, сквозь-створки… Какое-то шипение защемленного моллюска. Ерунда на постном масле.

      Бабкин опешил:

      – А почему же ты тогда…

      – Нет, ну как же… – Илюшин приостановился и удивленно взглянул на него. – «Кит мог бы проглотить Иова…» Про кита – это из Ветхого Завета. – Лицо Бабкина не отразило абсолютно ничего при этом известии, и Макар, испустив тяжкий вздох, продолжал: – Пророк Иона, вместо того чтобы отправиться проповедовать в Ниневию, как ему было приказано Господом, решил сесть на корабль и уплыть подальше от назначенного пункта. В пути разыгралась буря, Иона понял, что так проявляется Божий гнев, и предложил капитану выбросить его в море. Буря тут же унялась, а Иону слопал кит. Трое суток возил по морю, как в батискафе, пока не выплюнул. А Иов – это невинный богобоязненный страдалец, на которого обрушились кары небесные