Отвертка. Илья Стогоff

мое распоротое чрево… только тогда станет точно известно, как плохо выглядят мои собственные внутренние органы.

      Вдавив пальцы как можно глубже под ребра, никакой боли я не почувствовал. Я обрадовался и постучал в запертую дверь:

      – Господин Ли, вам плохо?

      Ответа не было. Я решил поставить вопрос иначе:

      – Эй, долго вы там?

      Ни малейшей реакции.

      За дверью было тихо. Не просто тихо, а абсолютно тихо.

      Вернувшись в зал, я наклонился к самому уху Жасмин и прокричал:

      – Китаец исчез!

      – Как это исчез?

      – В бар еще не заходил, а больше его нигде не видели.

      – Посмотри в туалете. У него больная печень. Выпьет грамм – и из туалета не вытащишь.

      – Смотрел – там заперто, а внутри мертвая тишина.

      – Какая тишина?

      – Мертвая. Кто теперь купит мне алкоголя?

      – Ну-ка, пойдем!

      К двери со схематическим мужским силуэтом она тащила меня целеустремленно. Наблюдавший за нами охранник в дождевике завистливо усмехнулся.

      – Эй! Ли, милый! Ты меня слышишь?

      Никакой реакции.

      – Ли! Что с тобой?

      Спустя десять секунд:

      – ЛИ! СЕЙЧАС ЖЕ ОТКРОЙ!

      Жасмин развернулась и посмотрела мне в лицо:

      – Ты можешь сломать эту дверь?

      – Могу.

      – Тогда ломай!

      – Как это ломай? Погоди…

      – Что?

      – Это необходимо? Может, там и не он.

      – А кто?

      – За дверь придется платить.

      – Я заплачу, ломай.

      – Погоди, я хоть секьюрити позову.

      – Я тебе говорю, ломай!

      Хлипкой двери хватило одного удара. Я ударил ногой чуть ниже ручки, и дверь с хрустом ввалилась в глубь кабины.

      – Твою мать… – выдохнула Жасмин.

      На полу в луже собственной крови лежал безнадежно мертвый господин Ли Гоу-чжень, бизнесмен из Китая.

      2

      До пяти часов утра я успел несколько раз изложить свою версию случившегося сперва милиционерам, затем подъехавшим фээсбэшникам, а в пять меня отвезли на Литейный, и там все началось сначала.

      По долгу службы в Большом доме я бывал, и даже не раз. Но оказаться в роли допрашиваемого пока не доводилось.

      Допрашивали трое. Все в одинаковых галстуках, стрижках и гладко выбритые. В отличие от меня.

      Вопрос о том, какого рода отношения связывали меня с покойным, сыщики задавали по очереди. В общей сложности восемь раз подряд. То, что знаком я с ним был ровным счетом пятнадцать секунд, они отказывались принимать даже в качестве рабочей гипотезы.

      Раз журналист, значит, с китайцем встречался по делу и что-то скрывает. Не хочет помочь следствию.

      – Значит, вы не хотите нам помочь?

      – Хочу.

      – Ну так помогите.

      – Я рассказал все, что знаю. Я не был знаком с убитым. Он подошел к моему столику за несколько минут до того, как был убит.

      Близнецы-сыщики смотрели на меня и молчали.

      – Что