Тень от козырного туза. Марина Болдова

Марии он нашел в следующей коробке. Там же лежала и справка из детского дома, а также аттестат зрелости и несколько похвальных грамот.

      Павел заглянул в третью коробку, но обнаружил там посуду, какие-то тряпки и книги. Решив, что все, что нужно, у него есть, завернул документы, фотографии и вчерашнюю находку, тетрадки, в старую газету. Уже хотел было открыть люк и спуститься в подъезд, как вдруг услышал, как кто-то возится возле его квартиры. Он замер, боясь себя обнаружить. Как только раздался знакомый щелчок собачки дверного замка, Павел, прихватив кусок металлического прута, осторожно спустился с чердака. Газетный сверток он предусмотрительно убрал обратно в одну из коробок. «Черт, кто там еще? Понятно, не Яша, этот бесхитростный дурачок как не от мира сего. Он и соврать-то не смог, а уж в чужую квартиру залезть тем более не решился бы. Тогда кто? Ритка? Вряд ли, у нее ключа нет. Остается только тот мужик, о котором говорила тетя Рая. Можно, конечно, вызвать полицию. Но пока приедут… да и что я им скажу? Вроде кто-то залез в квартиру? А если там на самом деле Рита? Взяла ключ у тети Раи, например, и вошла. А тут я такой – с ментами на пороге! Нет уж. Сначала проверю», – решил Павел и вставил ключ в замочную скважину.

      Резко повернув ключ, он толкнул дверь. В прихожей стоял широкоплечий худой блондин с женственно красивым лицом, точное описание которого он недавно услышал от тети Раи.

      – Ты кто? Что надо? – крепче сжимая прут, задал вопрос Павел.

      – Поговорить, Паша, только поговорить, – вертя в руках связку отмычек, ответил незнакомец. Павел отметил, что руки визитера в перчатках. «Ну да, поговорить, ну, давай поговорим», – подумал он, ни капли не расслабляясь. Но блондин вдруг нагнулся и с силой дернул за край ковровой дорожки. Павел, левой рукой ухватившись за висевшую на вешалке куртку, едва удержал равновесие. Замахнувшись прутом, он бросился на незваного гостя. Резкая боль под грудью заставила Павла отступить назад. Споткнувшись о задравшийся край ковра, он все же упал и больно стукнулся о пол затылком. Последнее, что увидел, – занесенный над ним тонкий стилет.

* * *

      Яков занялся приготовлением ужина, жалея, что рядом нет Катюши: она уже две недели была в командировке за Уралом, и он безумно скучал. Не хватало ее тихого голоска, ласкового, сочувствующего взгляда. И, конечно же, помощи с мамой.

      Он считал, что встретил идеальную женщину, и не понимал, как Кате мог изменять бывший муж.

      Мама в последнее время ела совсем мало, половинки небольшой паровой котлеты и ложки гарнира хватало, чтобы накормить ее досыта. Пила она только слабо заваренный чай и кисель из кислых фруктов и ягод. Яков достал из морозилки пакет с клюквой. Повседневные хлопоты не напрягали его, давно став привычными. Конечно, он мог бы заняться карьерой, его просили вернуться к преподаванию в местном университете, обещая в дальнейшем место декана факультета иностранных языков. Но тема докторской диссертации, которую он так и не защитил, больше не увлекала, в научных изданиях за последний год у него не было ни одной публикации.