Под лаской плюшевого пледа…. Марина Цветаева

плыли: голова и лира,

      Вниз, в отступающую даль.

      И лира уверяла: мира!

      А губы повторяли: жаль!

      Крово-серебряный, серебро —

      Кровавый след двойной лия,

      Вдоль обмирающего Гебра —

      Брат нежный мой, сестра моя!

      Порой, в тоске неутолимой,

      Ход замедлялся головы.

      Но лира уверяла: мимо!

      А губы ей вослед: увы!

      Вдаль-зыблящимся изголовьем

      Сдвигаемые как венцом —

      Не лира ль истекает кровью?

      Не волосы ли – серебром?

      Так, лестницею нисходящей

      Речною – в колыбель зыбей.

      Так, к острову тому, где слаще

      Чем где-либо – лжет соловей…

      Где осиянные останки?

      Волна соленая – ответь!

      Простоволосой лесбиянки

      Быть может вытянула сеть? —

1 декабря 1921

      «Не ревновать и не клясть…»

      Алексею Александровичу Чаброву

      Не ревновать и не клясть,

      В грудь призывая – все стрелы!

      Дружба! – Последняя страсть

      Недосожженного тела.

      В сердце, где белая даль,

      Гладь – равноденствие – ближний,

      Смертолюбивую сталь

      Переворачивать трижды.

      Знать: не бывать и не быть!

      В зоркости самоуправной

      Как черепицами крыть

      Молниеокую правду.

      Рук непреложную рознь

      Блюсть, костенея от гнева.

      – Дружба! – Последняя кознь

      Недоказненного чрева.

21 января 1922

      «Завораживающая! Крест…»

      Завораживающая! Крест

      Нá крест складывающая руки!

      Разочарование! Не крест

      Ты – а страсть, как смерть и как разлука.

      Развораживающий настой,

      Сладость обморочного оплыва…

      Что настаивающий нам твой

      Хрип, обезголосившая дива —

      Жизнь! – Без голосу вступает в дом,

      В полной памяти дает обеты,

      В нежном голосе полумужском —

      Безголосицы благая Лета…

      Уж немногих я зову на ты,

      Уж улыбки забываю важность…

      – То вдоль всей голосовой версты

      Разочарования протяжность.

29 января 1922

      «Божественно и безоглядно…»

      Божественно и безоглядно

      Растет прибой

      Не губы, жмущиеся жадно

      К руке чужой —

      Нет, раковины в час отлива

      Тишайший труд.

      Божественно и терпеливо:

      Так море – пьют.

<1922>

      Рассвет на рельсах

      «Есть час на те слова…»

      Есть час на те слова.

      Из слуховых глушизн

      Высокие права

      Выстукивает жизнь.

      Быть может – от плеча,

      Протиснутого лбом.

      Быть может – от луча,

      Невидимого днем.

      В напрасную струну

      Прах – взмах на простыню.

      Дань страху своему

      И праху своему.

      Жарких