Рекло. Роман об именах. Владислав Дронов

Теперь можно и на «ты» переходить. Василе, чего ты тут делаешь?

      – Ехал на практику, но завернул не туда. Поезд уехал. Потом какие-то люди в балахонах. И вот я здесь, – совершенно серьезно ответил я.

      – Это я знаю. Ты не понял меня. Что привело тебя сюда ко мне в дом? – весело спросил Джотто Иванович.

      – Богдан Алексеевич устраивает званый ужин сегодня в шесть вечера, вас попросили пригласить лично.

      – Василе, я думал, что мы все обговорили. Можно уже на «ты», я тебя почти нагим видел, а ты стесняешься словоформ. Уже оценил деревню? Оглянись! Это ведь моих рук дело!

      – Не совсем понял. Вы про высадку леса? – замявшись спросил я.

      – Лес выстроился здесь без моих усилий. Нет. Я построил здесь каждый дом. Я знаю каждый кирпич, каждый кусочек дерева. Каждый материал встречал мои руки и ложился в основание чего-то красивого, чего-то фундаментального. На самом деле, я ведь всегда хотел писать стихи, но на рифмы и слова мой разум скуп. Или слишком богат. Склеить что-то очень трудно. Строительство стало моим окном в поэзию. Рифма оконных рам и дверей стали моей отдушиной, понимаешь? Тебе не хотелось никогда написать что-нибудь? – спросил он.

      – Наверное, хотелось. Я как раз учусь на филолога, – ответил я.

      – Ах, точно…Ты мне это уже говорил в тот день. Вернее, в ту ночь.

      – Я тогда ещё и говорил? В бреду был, наверное, – довольно холодно ответил я.

      – Ещё бы! Бредил всю ночь. Ты бы, кстати, отдохнул. Может чаю? Или молочка?

      – Нет, мне, наверное, пора идти. Спасибо за радушный прием! Я столько интересных людей даже в Москве не встречал

      – То ли ещё будет! Удачи!

      Конечно, асфальт и красивое здание почты не казались мне чем-то фундаментальным и тем более поэтичным. Рифма окон и дверей стоят в моей эстетической иерархии рядом с рифмой «Полковник-подполковник».

      Я подошёл к озеру, от него веяло приятной прохладой. Мне стало забавно, потому что я поймал себя на мысли о том, что домик действительно рифмуется с озером. Ни о чем таком все годы моей жизни не задумывался, хотя, казалось бы, пора. Отделанный деревом фасад дома сочетался с большим толстым дубом, который стоял в метрах трёхстах от дома. Озеро стояло на том же расстоянии, что и дерево. Ощущалось что-то Левитановское. К дому была проложена дорожка из странного по цвету кирпича. В целом весь этот дом как будто хотел слиться с окружающим пространством. Только вот для чего? Я подошёл к красивой резной двери, какие видел только в вестернах. Моя рука сжалась в кулак и устремилась к двери, но провалилась в пустоту. Дверь совершенно неожиданно открыла молодая девушка, ей было явно больше двадцати, но меньше двадцати шести. Я к таким вещам чуток с детства. Кисть разрезала пустоту дверного проема и опустилась прямо на плечо тогда ещё незнакомой девушке. Я разжал кулак и поднял руку на уровень своего плеча. Получилось всё так, будто я поприветствовал ее каким-то тайным, известным только мне, замысловатым образом. Мне кажется, что неловко было только мне.