Готамерон. Том II. Право на сталь. Андрей Цепляев

так же часто, как чаши с вином на винокурнях Януса.

      – Вставай же! Ты не мешок с зерном. Мастера ждут.

      Верф не сразу сообразил, чего от него хочет лысый прислушник. Он попытался переварить детали странного сна, который в последние дни менялся быстрее, чем погода в горах, потом вспомнил о стезе практика и соскочил с койки.

      Расстегнув кушак с серебряной пряжкой, он схватил с самодельного столика рубаху и полуробу. Закинув обе перевязи за плечи, приладил их концы к тяжелой баске, попутно проверив на месте ли талисман. Символ дружбы уже пять лет был надежно зашит в левую перевязь, дожидаясь там своего часа.

      Приведя себя в порядок, Верф снова затянул на талии проклятущий кушак, который прислушники должны были носить даже во сне. Тут его взор застопорился на кровати у дальней стены, где спал Дольф. Шустрый паренек давно встал. Наверняка еще и нужду успел справить.

      – А Дольф уже…

      – Уже, брат, уже! – мерзко огрызнулся Мартин. – Все давно ждут только тебя.

      – Почему же он меня…

      Тут Верф вспомнил о суеверии, и нервно рассмеялся, представляя, какой нисмант получится из Дольфа. Действительно, если ты, как старая бабка веришь, что сознание разбуженного человека не успеет вернуться в тело, то мантия практика тебе обеспечена. В семнадцать лет бойкий южанин мог стать кем угодно – шустрым гонцом, лучшим брадобреем и даже певуном в хоре, но только не мастером.

      Затянув ремешки на сандалиях, Верф поспешил следом за Мартином. Вдвоем они поднялись по узкой лестнице во дворик-сад, окруженный колоннадой с черепичной крышей. Оказавшись на свежем воздухе, Верф понял, почему так хочет спать. Снаружи по-прежнему царила ночь. Луитгардская трапеза закончилась пять часов назад. Всенощную им разрешили не посещать. Верф помнил, как вернулся в келью с полным животом и тяжелыми мыслями. Там он долго лежал с закрытыми глазами, измышляя, что ждет его на посвящении и как мерзавец Рег будет их всех убивать. В итоге ему все-таки удалось задремать, но выспаться он так и не сумел.

      Двигаясь по узкой дорожке меж грядок, Верф провел пальцами по листьям и смочил глаза росой. Над головой черной громадой нависали утесы. Еще выше белый свет дарили звезды и округлившаяся луна. Следуя за Мартином, он вошел в арочную галерею и снова спустились под землю. Вокруг потянулись узкие тоннели и пустые камеры. Подвальный коридор, соединявший дворик с кухонной пристройкой, вывел их к широкой лестнице, а оттуда во двор.

      Верф не успел опомниться, как очутился в толпе людей. Вокруг собрались миряне; друзья и родственники тех новициев, которые приобщались к стезе практика. Несколько крестьян о чем-то живо переговаривались с коротышкой Валлом. С Регом перешептывался какой-то заспанный тип в кожаных доспехах. С громилой Кенредом пришла проститься мать. Рыжеволосый бастард Имарос стоял в сторонке один и, обхватив себя руками, смотрел на витражное окно базилики, наполненное серебристым светом. Остальных участников не было видно за спинами визитеров.

      Тряхнув головой, Верф отогнал дрёму