Почти. Иван Ветроносов

ебя. Я пью до беспросвету.

      Я успокоен. Я уже. Почти.

      Сложивши руки за спиною,

      противник радости натужной

      идёт-бредёт рядом со мною -

      рассеянный и равнодушный -

      Неся плечом, как некий орден,

      листок, уже висеть уставший.

      Мечта – атавистичный орган.

      Не нужный, но и не отпавший.

      Всё лето провисев, мечтая

      и просмотрев, как осторожно

      пересекают двор, летая

      горизонтально-невозможно

      с цветка снимаясь, притворяясь

      то бабочкой, то мотыльками,

      решил и он лететь, срываясь.

      Но осень развела руками.

      Себя самих живой воды лишая

      в пустыне лет увязнут эти дни.

      И солнце беспощадно иссушая

      глядит как сухо корчатся они.

      Есть в мире неизбежней неизбежность.

      Но эта бесконечность красоты

      скребя в душе, в душе находит нежность.

      И неизбежны белые листы.

      Поспеть, успеть поспать, посыпать пеплом

      сухие сколиозные мосты.

      Последние посты при свете блеклом

      летят густея в бездны пустоты.

      И неизбежно новое прощанье -

      совсем ненужный, лишний взмах руки -

      всё было встарь – как чьё-то завещанье,

      как крик с другого берега реки.

      Всё повторится снова. Скоро снова.

      Откуда столько верности словам,

      летящим мимо в ритме скоростного?

      И сладок нам… Конечно сладок нам…

      Разговоры о религии (1-й,2-й)

      1-й : Какая разница какому

      мы богу молимся во сне? -

      недалеко рассвет..

      2-й: Мы, верно, с вами не знакомы.

      Какому богу важно мне!

      Не безразлично, нет!

      Какая мысль нас разделяет -

      стеклянная, словно стеной -

      невидима и так тверда!

      1-й: Стена? Простите, так бывает

      со всеми. С вами и со мной.

      Стена? Возможно, да!

      Но разве так необходимо,

      да и возможно ли разбить

      её своей рукой?

      2-й: И словом? Нет! Непостижимо

      Скорее в камень превратить

      под логикой такой.

      Всё правильно. Но только что же

      нас может так объединить

      когда не Он?

      1-й: Вот это более похоже.

      О чём мы можем говорить

      когда со всех сторон

      одно и то же окружает.

      Кружит и лечит слабость душ?

      Несовершенных душ…

      2-й: Свои своим лишь помогают.

      Рабам – хозяин, женам муж.

      Один лишь только муж.

      Такое, в общем, впечатленье

      что вы во власти помраченья

      живёте на земле.

      1-й: А как же мысль о разделеньи?

      Вы принесли мне облегченье

      и в нашей общей мгле…

      (расходятся, слегка пошатываясь от вина)

      Остынь, остановись,

      в себе сейчас останься,

      не рвись, не трепещи,

      и помощи не жди.

      Ведь мощь твоя в груди,

      в лучах протуберанцев,

      твой храм на двух ногах.

      Зажмурься и иди.

      Разобранных богов

      гниющие фрагменты,

      блюющие слова

      церковных доходяг,

      заполненные и

      пустые постаменты,

      сухие экскременты

      испуганных собак.

      Я знаю, что есть страх.

      Живя в холодном мире

      и чуя свой хребет

      частицею оси,

      застывши в зеркалах,

      купаясь в грязном жире,

      забыв про циферблат

      попробуй не струси.

      Но время без людей

      рискует оказаться

      единственным, чтоб смочь

      узреть черты лица.

      Конечно своего.

      Теперь пора подняться

      в подъезд, на свой этаж,

      а там на небеса.

      В слепом зарамье ночь сгущается.

      Теряется несильный свет.

      Чернеется и получается,

      что мира там как будто нет.

      В стекле предметы отражаются.

      Следы