Мой ураган. Дана Райт

был занят тренировками по всем видам спорта, учебой и еще тысячей различных кружков и занятий, не значит, что Джессика такой же киборг, как он.

      – Джес, что случилось?

      Я подсаживаюсь на скамейку в сауне, где мы греемся и обсыхаем после плавания. Нам повезло, сегодня тут никого нет. Джес прикладывает голову к моей руке, и мне кажется, по ней льется что-то жидкое. Так и есть. Малышка плачет. Беззвучно, не шмыгая покрасневшим носом, так же, как ее сестра. У Тины это нервное, после случая в лесу. Она плачет, чтобы ее никто не услышал. И я не хочу, чтобы моя крестница плакала так же. Пусть плачет, как нормальные дети, громко высказывая миру свое недовольство, только тогда мир поймет, что должен стать для них лучше.

      – Эй, малыш, – я беру девочку за плечи, слегка потрясывая, заставляя посмотреть на себя, – расскажи мне.

      – Ты не сможешь помочь, дядя Олег, – Джес вытирает слезы юбкой, присоединенной к ее плавкам, и снова опускает голову.

      Мне больно слышать эти слова. Я хочу стать для нее тем человеком, которому она сможет позвонить через пять лет и рассказать о первой любви, пожаловаться на задиру из класса, попросить помочь отмазать ее от прогулов школы. Я хочу, чтобы она доверяла мне.

      – Мы не узнаем, если ты не расскажешь мне о своей проблеме.

      Давай, расскажи мне. Малышка, я люблю тебя. Я забил на все свои гулянки и попойки, чтобы сделать этот мир лучше для тебя. Доверяй мне, я не подведу.

      Девочка собирается с силами, чтобы рассказать что-то, снова напоминая мне свою сестру. Тине так же требуется время для серьезного разговора. Они даже воздух вдыхают одинаково. Только вот свое детство Тина провела с любящими родителями в одном из самых спокойный городков Америки, а Джес… Черт! Да какого хрена они свалили? Как посмели оставить малышку на меня? Кто я ей? Крестный, который только и способен, что следить за ее передвижениями по городу, вовремя кормить и развлекать. Ребенку этого мало!

      Блять! Какой же я никчемный!

      – Дядя Олег, ты ведь меня любишь?– Джес, кажется, готова поговорить.

      – Еще спрашиваешь? – улыбаюсь, мысленно умоляя ее довериться мне.

      – Тогда ты не обидишься, если я скажу, что скучаю по Тине и Юре?

      – Детка, конечно, я не обижусь, – хотя немного мне все же обидно. – Они же твои родители.

      – Опекуны, дядя Олег. У меня нет родителей, ты забыл?

      – Не забыл, – обнимаю девочку. – Но ведь они заменяют тебе родителей, значит, мы можем и так их называть.

      – Однажды я спросила Юру, могу ли называть его папой, и он ответил, что я могу называть его, как захочу. Мы решили, что я буду называть его по имени, чтобы моему настоящему папе не было обидно.

      – Ты ведь знаешь, что твой папа любил тебя и не хотел покидать?

      – Знаю. А еще я знаю, что ты тоже меня любишь. Но мне так хочется домой, – по детской щеке снова бежит слеза, и это разрывает мое сердце, возможно, это вообще единственное в мире, что может разорвать его. – Очень-очень сильно. И чтобы там был Юра, и была Тина. Ты