Название | Мой ураган |
---|---|
Автор произведения | Дана Райт |
Жанр | |
Серия | |
Издательство | |
Год выпуска | 2024 |
isbn |
– Почему она говорит на французском?
– Джес говорит на французском, когда недовольна.
Олег устраивается за барной стойкой напротив меня, приступая к завтраку. Ну и я тоже подцепляю вилкой кусочек смятого яйца.
– Она знает французский? – удивляюсь я, приступая к завтраку.
– Ее воспитывает Романов, у нее нет другого выбора, только как стать гением, – смеется Олег, осматривает стол, и не найдя на нем искомого, поднимается, чтобы достать из холодильника апельсиновый сок, один стакан разбавляет теплой водой и ставит его напротив тарелки Джессики.
Он заботится о малышке, словно она его дочь, а не ребенок друзей, за которым он присматривает. Это так мило, что мне хочется обнять его. Да! Даешь такого дядьку каждому малышу!
А очередное упоминание Романова в контексте его диктаторского режима заставляет задуматься. Наверное, его, действительно, лучше опасаться. Если отбросить наше с ним знакомство и углубиться в сознание, он представляется мне высоченным амбалом с руками-кувалдами, улыбкой деспота и, возможно, даже плетью, зажатой в кулаке.
– Мы завезем тебя в универ. Но выехать надо через двадцать пять минут, – Олег смотрит на светящийся циферблат холодильника, перекрутившись на высоком табурете. – Успеешь?
– Спасибо, – сую в рот очередной кусок омлета, – за завтрак и за то, что довезешь. И еще, прости за вчерашнее.
– Не понимаю, о чем ты, – подмигивает блондин, развевая мое чувство стыда.
Мне тоже хочется улыбнуться ему.
Джес возвращается на кухню молча и так же молча приступает к завтраку. Посреди стойки стоит тарелка с хрустящими тостами, но когда ее маленькая ладошка тянется к ней, Олег бережно отводит ее обратно к тарелке, берет один кусок, отламывает половину и протягивает малышке.
– Спасибо, – теперь девочка улыбается без злобного подтекста, открыто и широко, с наслаждением откусывает от хлеба маленький кусочек и долго, со вкусом, пережевывает его.
Олег отламывает половину куска хлеба мне и себе, а остальное убирает в хлебницу. Равенство – раз девчонке нельзя много мучного, значит, и нам тоже. Хорошо, принимаем к сведению. А пока его нет за столом, Джес посылает мне еще один быстрый, озлобленный взгляд.
Они странные. Ей Богу. Очень. Странные. Люди.
После завтрака малышка кивает своему дяде сладкое «Спасибо», складывает тарелки в посудомойку, и удаляется в свою комнату, идеально сохраняя осанку. Олег напоминает мне про время, уходя к себе. А я бегу в гладильную, где мои клетчатые, надеюсь, успевшие высохнуть брюки, дожидаются меня. Но то, что я там вижу, заставляет меня заорать так, что даже стекла третьего этажа задаются в тряске.
– Джессика! – вылетаю из гладильной в поисках маленькой ведьмы.
Она порезала все мои шмотки, которые мирно, не причиняя никому вреда, сушились в этой комнате. Она, пока якобы мыла руки, стянула их с труб, пересекающих стену, одному Богу известно, как ей удалось забраться до самой верхней, отрезала рукава от всех