Энгэ. Лабиринты реальности. Григорий Неделько

передача прервалась и вместо красивой молодой спортсменки весь экран заполнило изображение чьего-то незапоминающегося лица.

      Рачков удивленно воззрился на физиономию мужика с чёрными волосами. Она казалась странно знакомой. Вениамин настолько опешил, что не сразу понял, о чём говорит мужик.

      – …Братья и сёстры по разуму! – неслось с экрана. – Нехорошую весть принёс я в ваши дома…

      – Опять какой-нибудь рекламный ролик, – проворчал Рачков, поправляя очки, и потянулся за пультом.

      Только если это и был ролик, то довольно странный: личность из телевизора вещала что-то о борьбе за мир, о каких-то миддляторах или модуляторах, о святой обязанности каждого человека сражаться за своё будущее…

      – Вместе мы победим! – возвысив голос, как истинный оратор, произнёс черноволосый мужчина. – Силы науки и политики объединятся с защитниками правопорядка, чтобы восстановить порушенную гармонию. Знаю, мои слова звучат для вас неправдоподобно и, возможно, даже дико, поэтому я приготовил доказательства. Это – галлюцинатор. – «Оратор» поднял руку и раскрыл кулак – на ладони лежало непонятное круглое устройство. – Принцип его работы несложен: мозговые волны, отвечающие за фантазии…

      Рачков фыркнул.

      – Бред!

      Он щёлкнул пультом, переключившись на соседний канал, по которому шли новости. Симпатичная ведущая рассказывала о победах и поражениях сборной России. Сейчас речь шла о выступлении гимнасток…

      Пенсионер расслабился, отхлебнул ещё пивка и поудобнее расположился на старом диване.

      – Не уверен, что это была хорошая идея. – Директор Третьего канала Мещеряков, представительный, в элегантном костюме, с длинными волосами, собранными в хвост, косо глянул на сидевшего в студии мужчину. Всё смешалось в этом взгляде: сомнение, неудовольствие, страх…

      Передача шла в прямом эфире – ради неё пришлось прервать рейтинговую Олимпиаду, и Мещеряков сомневался, что сделал правильный выбор. Конечно, слова Прошкина, его заместителя, звучали убедительно, и он сам видел то устройство, но… поверят ли им люди? Да и зачем он вообще это делает?! У него что, других проблем нет?…

      Сидящий на стуле мужчина с размытыми чертами лица наговаривал заученный текст, профессионально, с выражением.

      «А по нему и не скажешь, что он какой-то там… – подумал Мещеряков. – Встретил бы на улице, даже не заметил бы. Обычный тип, каких миллионы. И усталость во взгляде сквозит. Нет, не нашего уровня человек…»

      Но тут опять вспомнились слова Прошкина: насущная необходимость… возможность прославиться… и помочь – но кому? Чуть ли не прогрессору… пророку!..

      В этот миг Мещеряков понял, что облажался по полной. За голову он не схватился – это бы выглядело несолидно, – но мрачно бросил находившемуся рядом высокому и лохматому режиссёру:

      – Егор, отключай этого Нострадамуса от эфира.

      – Вась… – запротестовал было Прошкин. Этот блёклый человечек не отличался настойчивостью при разговоре с высшими чинами.

      Мещеряков