Страж последнего рубежа. Валерия Лисичко

за веником. Но склонившись над хаотичными линиями, начертанными в гречневом месиве, замерла, во взгляде мелькнула смутная, неоформившаяся догадка.

      – Что-то… – прошептала Ксю, но пресекла саму себя, качнула головой. – Да нет…

      И смела результаты кошачьего эксперимента.

      Вечером Ксю обнимала кота, лёжа на диване под «Гарри Поттером».

      Кот поднял на неё голубые глаза. И она снова испытала странное чувство. Как будто с её новым питомцем что-то не так. Что-то нужно поправить.

      – Может быть… – задумчиво. Погладила.

      И неожиданно улыбнулась, весельем прерывая саму себя:

      – Может быть, назвать тебя Каем? Неправильный кот с льдинкой в сердце. Горячее сердце – холодный разум? Только на всю голову отмороженный кот – это комплимент, если что, – мог доехать до меня на электричке.

      ГЛАВА 8 | СКОВОРОДА

      Ксюша несколько раз за день взрывалась:

      – за книгой;

      – во время просмотра видеороликов;

      – во время приготовления ужина.

      Каждый раз взрыв начинался со всплеска рук и слов:

      – Нет! Ну я, конечно, всё понимаю! Память, игры разума… Но перепутать Рому с этим!!!

      А потом – шаги из угла в угол. Огибала диван и обеденно-письменный стол. Бессвязные рассуждения.

      Кот сидел. Жмурился. Был внимателен. И при приложении хорошей доли фантазии – чуток.

      Последний променад Ксюши закончился тем, что она взяла фонарь (красивый, с разноцветными стекляшками-витражами), накинула ватник – и вышла из дома в ночь, через зады, к калитке, ведущей не на деревенскую дорогу, а на холмы – к реке.

      Кай поспешил за ней.

      Холм с видом на реку, которая тонула в темноте. Слышался только шёпот воды. И мерцал на том берегу огонёк коровника. Палатка под покровом ветвей тенистого дуба. Костерок на излёте. Старик в плюшевом балахоне на раскладном кресле у костра. Сковорода с яичницей в тлеющих углях. В животе Кая урлыкнуло: очень уж захотелось этого шкварчащего, ещё жидкого желтка. А образ старика тут же сросся с чугунной сковородой. Старик-сковорода.

      Короткое приветствие. Кай урлыкнул для приличия.

      Ксю сразу перешла к делу. Марина. Сын. Ошибка. Игры памяти.

      Старик доброжелательно слушал, как давеча Кай. Когда Ксюша выговорилась, в густой августовской ночи повисла тишина. Хруст костра. Дыхание деревьев.

      Старик заговорил. Что-то о душе и искрах. Кай потерял нить повествования. И навострил уши, только когда старик заговорил о страхах: страшно быть озадаченным. Быть озадаченным чем-то страшным – ещё страшнее. Марина – страшным горем, например. Это как чёрная дыра, стягивающая энергию, забирающая свет от искр. Энергию нужно экономить. И разум, а может, и душа оказывают медвежью услугу – затыкают дыру первым попавшимся объектом. Подгоняют действительное под желаемое, пусть и вопреки логике.

      Знаешь, почему после смерти одного из супругов в счастливых браках оставшийся обычно скоропостижно вступает в повторный брак? Хочет, чтобы счастье длилось.

      А