Книга жизни. Истории, после которых хочется жить. Лусинда Гюльгезян

магазина встретила девушку самой тёплой улыбкой, которую та видела за последнюю неделю.

      – Я только что приготовила глинтвейн и налила его в термокружки, – Рыжая протянула ей ёмкость с рисунком солнца, смеющегося, кажется, над шутками звёзд.

      Одри, уже одетая в красный лакированный комбинезон, прыгала в предвкушении прогулки. Девушки вышли под закатное солнце и пошли вдоль улицы молча, предпочитая не нарушать мелодию похрустывающего под ногами снега.

      Анна удивлялась себе – обычно она пыталась не умолкать, чтобы заполнить тишину и показать собеседнику, что, хоть у неё и не идеальная фигура, с ней есть о чем поговорить. Сейчас она ощущала полное принятие со стороны малознакомого человека и гадала, можно ли считать пункт про поиск друзей реализованным.

      – Как ты? – нарушила молчание Рыжая.

      В 99% случаев на такой вопрос Анна бы ответила бы коротким «всё хорошо», зная, что в любом случае собеседник дальше слушать не будет. Но сейчас среагировала по-другому:

      – Я не знаю, как… Только что мне попытался утереть нос твой блокнот, показав, что я откладываю жизнь на потом без веских на то оснований. И у него получилось.

      – Это он может, – засмеялась Рыжая. – Крах иллюзий всегда болезнен. Поэтому у меня и была мысль отпустить тебя после ужина без блокнота. Но я посчитала, что ты справишься. И раз ты здесь и ещё не швырнула мне назад подарок, отрицая всё написанное в нём, так и есть.

      – Я ещё думаю над этим, – пошутила Анна, и девушки засмеялись так громко, что Одри отвлеклась от любования елью и на несколько секунд обернулась, вопросительно подняв ухо.

      – Что из своего списка хочешь выполнить первым?

      – Найду друзей. Правда пока не понимаю, как. На учёбе есть те, с кем я хотела бы пообщаться ближе, но… Раз они не делают первый шаг, значит я им не интересна?

      – Если все так будут думать друг о друге, то мы все умрём в одиночестве.

      Что-то внутри Анны сжалось, когда она услышала это.

      – Мне всегда казалось, что как подруга, знакомая, девушка я второго сорта. Не помню, когда это появилось, наверно после того, как я поправилась. Поэтому казалось логичным, если я кому-то неинтересна.

      – Но ты можешь сама сделать первый шаг. Ты можешь многое. Сейчас, например, ты здесь. А могла бы сидеть дома. Чем ситуация с поездкой ко мне отличается от того, чтобы позвать кого-нибудь выпить вместе кофе или глинтвейн? Пей, кстати, сегодня я добавила в него груши.

      Анна попробовала напиток и закрыла глаза от удовольствия.

      – Ты изначально была добра ко мне. И даже если не захочешь моего общения, ты не скажешь ничего грубого. Не подорвёшь мою веру в себя.

      – Ты говоришь так, будто ты нищий, который стоит у ресторана и просит милостыню —дружбу. Ты можешь многое дать. Почему ты вообще считаешь, что кто-то должен от тебя шарахаться, как от прокажённой? И не говори мне про свою фигуру, сама знаешь, что любят всех, вне зависимости от возраста, веса и характера.

      – Я не знаю… Да, это глупо. Я попробую найти друзей.

      – Когда?

      – Наверно,