Как мы бомбили Америку. Александр Снегирёв

долгий вечер. Свет в это время становится золотистым, и все выглядит потрясающе. Впервые за все дни, проведенные здесь, мы шли не спеша.

      – Хорошее дело – сперму сдавать, – предавался рассуждениям Юкка.

      – Высоконравственное, – кивнул я.

      – А что, поможем каким-нибудь лесбиянкам, которые мужиков не выносят, а детей хотят.

      – Всегда мечтал, чтобы матерью моего первенца стала лесбиянка, – сказал я, любуясь золотистыми облаками, которые потихоньку становились сиреневыми.

      – А что, если одного возьмут, а другого нет? Что делать будем? – Об этом мы еще не думали. – Прикинь, у тебя какой-нибудь врожденный дефект и ты не подойдешь? – предположил Юкка.

      – А почему это если дефект, то сразу у меня?! Может у тебя дефект?!

      – Ну, пускай у меня.

      – Если у тебя будет дефект я… я буду дрочить целыми днями и кормить тебя на эти деньги. Будешь моей содержанкой. А потом я стану миллионером и скажу: «Я сэлф-мэйд мэн. Дрочкой я пробил себе дорогу в жизни! Да здравствует Америка»!

      Последнее утро Нью-Йорка

      Ночь мы провели в очередной ночлежке. Вдохновившись радужными финансовыми перспективами, мы отправились в место, дороже предыдущих на пятерку. Там была плоская крыша, на которой можно было сидеть, развалившись в шезлонге. Мы смотрели на сиреневые облака и черные накопительные баки для воды, торчащие на длинных ногах на каждой крыше. Возможно, завтра нам предстоит обменять здоровье на деньги. Не все здоровье, конечно, но часть. Двойственная перспектива. А что, если нам откажут? Что, если нам оставят жалкое здоровье и не предложат денег? Идеальным вариантом было бы пристроиться при банке спермы, заколачивать там по сотке за раз и в ус не дуть. Придется на время забыть о личной жизни, но какая личная жизнь, если в животе урчит от голода и нет своего угла. Нам отчаянно требовалось решение. Ведь денежные запасы почти подошли к концу. Впереди была неизвестность. Мы, как американские призывники, толпящиеся за створками десантного катера, не знали, что нас ждет: немецкая пуля или еще несколько часов жизни в боях за отвесные берега Нормандии.

      Наутро мы были свежи и уверены в своем пути, словно святые. Мы воспользовались непривычной роскошью – бесплатным завтраком из пончиков и кофе. Я съел пятнадцать пончиков и весь раздулся.

      – Чтобы лесбиянкам больше досталось, – чавкал я, запихивая в пасть очередной пончик. – Организму нужно топливо.

      С трудом оторвавшись от стола, мы тронулись в путь.

      Запах гниющей Юккиной шапочки уже вполне успешно конкурировал с вонью подземки. Не просто дополнял ее, а даже перебивал. Это было нашей местью городу великих возможностей. Ответным ударом гуннов по гнезду англо-саксонского благополучия. Теперь наступила очередь местных морщить свои носы. Даже черномазые бродяги отодвигались от нас. Тяжелую артиллерию шапочки поддерживали легкие танки моих грязных носков и авиация нашей давно не стиранной одежды. Гордые изгои. Свободные люди великой страны.

      В медцентре нас принял доктор, похожий на хорька.

      – Мистер Зеленин, – обратился доктор-хорек к Юкке. – К