В долгу у отца подруги. Вивиан Фокс

тут же отпускают меня, и я хватаюсь за куски платья, сводя их на груди. Рыдаю, прикрываясь, а эта Лейла садится за свой стол и озвучивает те же условия, которые упоминал этот Игнат. От ужаса и страшных перспектив я содрогаюсь.

      – Ты же девственница? – спрашивает Лейла, и я киваю, дрожа от страха и картинок, которые мне рисует фантазия.

      Там все о том, как меня будет лишать невинности какой-нибудь старый урод. А вдруг мне попадется извращенец? Вдруг он сделает что-то такое, от чего я не смогу оправиться?

      – В общем, так. У тебя день на то, чтоб прийти в себя. Послезавтра выходишь на работу.

      – А если у меня будут деньги, чтобы оплатить платье и туфли?

      – Откуда они у тебя возьмутся?

      – Она разговаривала с Царевым, – произносит один из амбалов, и черты лица Лейлы заостряются.

      – Что он тебе сказал? – впивается в меня острым взглядом.

      – Что с этого дня я его любовница.

      – И ты согласилась? – спрашивает, а я решаю идти ва-банк. В конце концов, ну что она сделает? Если она так его боится, как мне кажется, то я вполне могу выиграть от этой ситуации.

      – Да. Разве от таких предложений отказываются?

      – Пиздит, – качает головой тот амбал, что держал меня за руки. – С чего бы Цареву было ее отпускать, если она согласилась?

      – А мы сейчас ему позвоним и уточним, – говорит Лейла и, не глядя, тянется за своим телефоном на столе.

      Я сглатываю, глядя в ее глаза. Если сейчас этот Царев скажет, что я послала его, мне конец. Я своей выдающейся пятой точкой чувствую, что все то, чем мне до этого угрожали, – это цветочки по сравнению с тем, что я получу за свое вранье.

      – Игнат Владимирович, добрый вечер. Простите за беспокойство, но у меня тут, кажется, небольшое недопонимание с одной из девочек. С Софией. Она говорит, что теперь она ваша девочка, а потому не может быть моей. Если это так, одно ваше слово – и я отпущу ее. Но если врет, то… Но это уже наши внутренние вопросы, – сдавленно смеется. – Хм, поняла, – улыбка слетает с лица Лейлы, и она начинает хмуриться. Простите за беспокойтсво. Хорошего вечера.

      Замерев, жду, что она скажет. Лейла кладет телефон на стол и, вытащив окурок из мундштука, тушит его в стеклянной пепельнице. Склонив голову набок, рассматривает меня. Я вижу, что она злится.

      – Что он сказал вам? – спрашиваю хрипловато.

      – Что ты в полном моем распоряжении, – выдает она, а я чувствую, как у меня начинает кружиться голова.

      Глава 4

      Волоски на всем теле встают дыбом. Я в ужасном положении. Отказалась стать любовницей этого Царева, и попала в еще большую западню, устроенную Лейлой.

      – Не может быть, – выдыхаю в ужасе. – Он сам сказал…

      Прервав меня, Лейла начинает смеяться. Громко и заливисто. У нее красивый смех. И вообще если бы не род ее деятельности, я могла бы сказать, что она сама красивая и очень породистая женщина. Но то, что она торгует телами девушек, отвращает от нее, и ее природная красота с восточной ноткой блекнет на фоне ее занятия.

      – Видела