Слуга Галилея. Александр Николаевич Абакумов

тогда стариками. Теперь я знаю, что был это сорокалетний мужчина с вызывающим симпатию и доверие лицом правильных очертаний, на котором красовался нос формы очень изящной, как говорят, орлиный. Одет он был в длинный, серого цвета, я назвал бы его – балахон, покроя лёгкого и простого, оставляющим свободными руки. Волосы его были волнистые и уже почему-то с сединой, собранные, по случаю жаркой погоды, на затылке в хвост. Понравился мне и его немного странный взгляд с прищуром, и в руках этот тяжёлый том… Посреди комнаты на большом столе я увидел множество каких-то бумаг, лежащих в беспорядке, и книги, книги… Некоторые из них я обнаружил и на полу, что сразу же вызвало во мне внутренний протест, ибо я был воспитан, уж не знаю кем, в уважении к грамоте и наступать на книги мне казалось кощунством, всё равно как наступить на хлеб… В комнате были и другие вещи, совсем для меня непонятные, и я решил их сторониться. Лука давно нас покинул, и я, стоя в дверях, ожидал когда же синьор Мартинелли обратится ко мне и можно будет приветствовать хозяина этого удивительного дома. Долго ждать мне не пришлось.

      – Хорошо, что ты не опоздал, Козимо. Это говорит в твою пользу. Любознательность, внимательный взгляд, а в добавок ко всему – ты ещё и обязателен… Мне кажется, тебе хочется к этому ещё что-то добавить? – он улыбнулся своей шутке.

      – Я хочу пожелать синьору и его дому благословений с небес! – вспоминая науку тёти Серафины, я сделал шаг назад и учтиво поклонился. Мартинелли почему-то ухватился за эти мои слова:

      – Как ты говоришь? «Благословений с небес?» Ну, если ты ещё и пророком окажешься, тогда тебе вообще цены не будет. Впрочем, с пророчествами повременим, а не то удостоимся чести беседовать с некими чёрными братьями из подвалов башни, что на площади. Ну, теми, что повсюду крамолу ищут… Впрочем, об этом после…

      Он поднялся с кресла и дважды обошёл вокруг меня. Мне было неприятно, что меня рассматривают столь пристально, но последствия это имело весьма быстрые и замечательные.

      – Козимо, – начал серьёзный разговор синьор Мартинелли, – мне нужен помощник, нет, не по хозяйству, с этим прекрасно справляются и другие. Помогать нужно в моих научных трудах, это очень непросто, здесь нужен особый склад ума, и, судя по тому, что я в тебе наблюдаю, у нас может получиться. Не скрою, ты не первый, кто брался за это дело, но увы! – всем им в итоге пришлось меня покинуть. И умение было, и усердие налицо, но не было в них моего отражения, что ли… Не понимаешь? Жаль. Ну, ладно, пока вот что скажу тебе: во-первых, не бойся. Во-вторых, будь самим собой. И в третьих, спрашивай – это не стыдно, стыдно не знать. Через неделю я надеюсь увидеть понимание в твоих глазах, и буду очень рад, если это случится. Ты, конечно же, неграмотен?

      – Синьор, я немного читаю по латыни. Писание…, Деяния апостольские… Муж моей тётки Серафины, хромец Клаудио учит меня, говорит, что это для души полезно.

      – Да, ну! Вот даже как! – видно было, что Мартинелли искренне обрадовался. – Тогда, тем более!

      Возможно он имел в виду что-то поважнее,