Ученик архитектора. Элиф Шафак

беречь.

      – Дада терпеть не может животных, – с шаловливой улыбкой заметила Михримах. – За одним-единственным исключением. Я имею в виду ее любимую кошку по имени Корица.

      Взгляд дочери султана встретился с взглядом Джахана, и что-то неуловимое проскользнуло между ними. Внезапно на лицо девушки набежала тень тревоги. И она поинтересовалась у няни:

      – Моя досточтимая мать спрашивала обо мне?

      – О да, жемчужина моего сердца. Я сказала, что вы купаетесь в хаммаме.

      – Ты моя спасительница! – расплылась в улыбке Михримах. – Что бы я без тебя делала, дада! – Она помахала рукой. – До свидания, Чота. Может быть, я скоро опять приду с тобой повидаться.

      И, попрощавшись со слоном, но не сказав ни слова погонщику, дочь султана, сопровождаемая няней, двинулась прочь по садовой дорожке. Джахан долго смотрел ей вслед, позабыв обо всем на свете. В мыслях его царил сумбур, ноздри все еще ощущали запах изысканных духов, а в сердце словно бы засела заноза – во всяком случае, прежде он никогда не испытывал ничего похожего.

      * * *

      Джахан был уверен, что больше Михримах Султан к ним никогда не придет. Но она пришла. Одарив обоих своей обворожительной улыбкой, она также принесла слону гостинцы – и не какие-нибудь там яблоки или груши, а поистине царские лакомства: фиги, покрытые сладким кремом, шербет, марципан с вареньем из лепестков роз, сваренные в меду орехи. Джахан знал: чашка таких орехов стоит на базаре четыре аспры, никак не меньше. Вскоре у дочери султана вошло в обыкновение приходить в гости к белому слону всякий раз, когда царившие в серале порядки особенно досаждали ей. На Чоту она взирала с неизменным удивлением, словно не веря, что такой гигант может быть столь смирным и добродушным. Слона с полным правом можно было назвать султаном зверинца, но нравом он ничуть не походил на отца Михримах.

      Предугадать, когда дочь правителя вновь появится в зверинце, было невозможно. Иногда она не показывалась неделями, и Джахану оставалось лишь гадать, чем она занята: жизнь во дворце оставалась для мальчика тайной за семью печатями. А бывало, что Михримах приходила повидать слона чуть не каждый день. Ее неизменно сопровождала Хесна-хатун, которая терпеливо ждала в сторонке, пока принцесса вдоволь налюбуется белым великаном. По недовольно поджатым губам няни можно было догадаться: ей не по душе увлечение Михримах. Но она не говорила ни слова, по всей видимости надеясь, что ее воспитанница вскоре сама поймет: дочери султана не пристало интересоваться каким-то слоном.

      Прошел год. Вновь настало знойное лето. Джахан бережно хранил те немногие ценные вещи, что ему удалось стащить: серебряные четки, которые он украл у главного садовника, шелковый, расшитый золотом носовой платок, который обронил новый евнух, фарфоровый расписной кувшин из дворцового буфета, золотое кольцо – его потерял посетивший зверинец чужеземный посланник. Джахан знал: всех этих жалких пустяков отнюдь не достаточно, чтобы удовлетворить алчность капитана Гарета. Но о том, где хранятся драгоценности султана, он по-прежнему не имел понятия и, честно говоря,