Свет погасшей звезды. Мифы о звездах и маяках. Любовь Сушко

выслушав все, что твердил Романист, поэт заговорил сам:

      – Мне велено тут дождаться мою прекрасную даму. Вам придется меня терпеть, господа. Возможно, все не так страшно, как кажется на первый взгляд. Но как бы там не было, я добрался до острова и остановлюсь здесь. Иначе она просто не отыщет меня, а так поступить я никак не могу с любовью всей своей жизни.

      ***

      Как вскоре выяснилось, прибыл он не один, хотя уверял их, что никого с ним не было. Но вскоре в башне стали слышаться шаги, какой-то странный скрип. На стенах, заменявших ему полотно, невидимый художник набрасывал портреты.

      Видя, как мастерски они были исполнены, становилось ясно, что это кто-то из знаменитых художников. Поэт даже предположил, кто именно.

      И все бы ничего, если бы все трое они не были изображены так, как им совсем не хотелось себя видеть. Каждый из творцов считал, что он и добрее, и ярче, и душевнее. Но художник не собирался им льстить, наоборот, ему хотелось показать сущность каждого. Она менялась с течением времени, и потому менялись портреты. Порой он видел их совсем в ином свете и писал снова и снова.

      Просыпаясь утром, они стремились к той самой стене с трепетом, страхом и тревогой, чтобы посмотреть, как изменились их портреты.

      Из тех немногих развлечений, им тут оставшихся, это было самым странным, с чем согласились все трое, ведь оно будило воспоминания забытые или запрятанные очень глубоко в душе.

      И хотя каждый из них видел только свой портрет и не заглядывал на другие полотна, но легче им от этого не становилось. Ведь они оставались наедине сами собой. И подозревали, что убить этого художника не получится. Это за них успел сделать кто-то другой.

      Обстановка с каждым днем накалялась. Но маяк разгорался все ярче, и это заставляло их смирить пыл и подчиниться власти призрака и власти маяка. Они продолжали считать, что художника привел с собой Поэт, и потому при удобном и неудобном случае старались ему о том напомнить. О примирении и перемирии не было и речи.

      – Поэт нас погубит, – говорил Романист, – от него нет покоя даже на этом острове, а ведь как мы хорошо жили, пока он сюда не пожаловал.

      ***

      Трудно сказать, чем бы все это закончилось, если бы в одно прекрасное утро, когда они направились к портретам, не обнаружили там рыжего огромного кота, с любопытством на них взиравшего. Кот переводил пристальный взгляд на одного, второго и третьего. Он был так красноречив и выразителен, что в тот момент, когда кот заговорил, это их не удивило, а скорее обрадовало.

      – Откуда ты взялся? – спросил Романист, любивший котов больше всех остальных и умевший с ними ладить.

      Кот оказался еще и наглым, он не собирался отвечать на вопрос, а просто заявил:

      – Вы слишком долго пробыли без женщин, и хотя Марта не совсем женщина, но это же лучше, чем ничего. Вот и пришлось мне ее к вам привести.

      Кот вовсе не извинялся, он делал им одолжение, и никто не посмел ему возразить. Все трое взглянули на стоявшую