Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Николай Костомаров

изменил свое направление. «Вот теперь час пришел, господин князь, – сказал Боброк, – подвизайтесь, отцы и братья, дети и друзья». Весь отряд стремительно бросился на татар, которые никак не ожидали нападения сзади. Убегающие русские ободрились и бросились на татар. Тогда в свою очередь на полчище Мамая нашел панический страх. Поражаемые с двух сторон татары бросали свое оружие, покинули свой стан, обоз и бежали опрометью. Множество их утонуло в реке. Бежал сам тучный Мамай, бежали все его князья. Русские гнали татар верст на тридцать до реки Красивой Мечи.

      Победа была совершенная, но за то много князей, бояр и простых воинов пало на поле битвы. Сам великий князь хотя не был ранен, когда открывал битву с татарами «на первом суйме», но доспехи на нем были помяты. Похоронив убитых, великий князь со своим ополчением не преследовал более разбитого врага, а вернулся с торжеством в Москву и хотел немедленно послать войско в Рязанскую землю, чтобы разорить ее за измену Олега; но рязанцы приехали к нему с поклоном, извещали, что князь их бежал, и изъявляли желание быть в послушании у московского князя. Дмитрий отправил к ним своих наместников.

      Тохтамыш, воцарившись в Сарае, отправил дружественное посольство к Дмитрию объявить, что общего врага их нет более и что он, Тохтамыш, теперь владыка Кипчакской Орды и всех подвластных ей стран. Дмитрий отпустил этих послов с большой честью и дарами, но не изъявлял знаков рабской покорности. На другой год Тохтамыш отправил ко всем русским князьям царевича Акхозю с требованием покорности и дани; Акхозя, доехав до Нижнего, не посмел ехать в Москву. Это показывает, что в Москве считали дело с Ордой поконченным и не боялись ее: там после сокрушения Мамая не предпринималось никаких мер ни к дальнейшему истреблению татар, ни даже к собственной обороне.

      В следующем (1382) году Тохтамыш двинулся наказывать Русь за попытку освободиться от татар.

      Весть о походе Тохтамыша, однако, хотя поздно, но все-таки дошла к Дмитрию прежде, чем татары приблизились к Москве. Дмитрий с воеводами и ратью выехал из столицы, соединился с некоторыми князьями и совещался, как им отражать врага.

      Внезапность нашествия произвела такое впечатление, что князья, воеводы и бояре совсем потеряли голову. Между ними началась рознь, взаимное недоверие; великий князь побоялся идти навстречу хану, повернул назад и, покинув Москву на произвол судьбы, бежал в Переяславль, оттуда в Ростов, а затем в Кострому.

      Отправленный Дмитрием в Царьград для посвящения в митрополиты Митяй утонул на пути, а один из его спутников, Пимен, составив подложную грамоту от имени великого князя, был посвящен царьградским патриархом, но по прибытии в Москву подвергся гневу Дмитрия и был сослан в Чухлому. Тогда великий князь пригласил в Москву Киприана и признал его первосвятителем: это было в 1381 году. Теперь, во время нашествия татар, этот митрополит оставался в Москве. Киприан был чужеземцем, не мог иметь на народ такого влияния, какое оказал бы митрополит, русский по происхождению, да и сам Киприан был чужд национальных