Жена-пленница. Моник Ти

Вика. – А… за что?..

      Она уже плакала и реально хотела убежать, но решимости не хватало. Он и раньше был груб и насиловал её разными игрушками, но никогда не вытворял с ней ничего подобного. Не вставлял ничего сверх толстого, а сегодня… на мгновение ей показалось, что он устал от неё и хочет убить. Но собирается не просто убить, перед этим хочет изнасиловать, порвать игрушками. В её жилах мигом похолодело, а разум растерялся. Она не знала, что делать и даже впала в некий ступор.

      Альберт схватил её за волосы, а второй рукой начал шлёпать по губам. Шлёпал не рукой, а деревянной лопаткой, которая всегда была у него при себе возле подлокотника его любимого кресла. Он часто шлёпал её по губам. Шлёпал, если она плохо и лениво сосёт или вот в такие моменты, когда без разрешения выплёвывает пробку. Шлёпал, если без разрешения кричит или громко стонет. Иногда даже шлёпал за то, что вообще не стонет. Её губы почти всегда болели и сегодня тоже. И вот он снова шлёпает её этой лопаткой.

      Вика сжала губки, зажмурилась и замычала:

      – М-м-м…

      Она сразу же начала сползать с его колен и вскоре оказалась на полу, встала на колени возле его ног. Он тянул её за волосы и по сути сам заставил опуститься на колени. Так ему было удобнее шлёпать её по губам. Вика попыталась увернуться от шлепков и в слезах запищала:

      – Пожалуйста… пожалуйста… эхе… эхе…

      – Клади руки на мои колени, – приказал Альберт. Он заметил, что она снова тянется к пробке, а он по-прежнему не хотел, чтобы она ощупывала игрушку. Скрывал её размеры, хотя уже и спалился.

      – М-м-м… – слезливо мыкнула Вика, а сама подчинилась. Обеими руками потянулась к его коленям, закрыла глаза и продолжила принимать удары. Он шлёпал её губы снова и снова. А потом сказал:

      – Не надо напрягаться, расслабь губки.

      – Пожалуйста… – пробормотала Вика.

      – Расслабь, – приказал Альберт. – Если будешь сопротивляться, получишь вдвойне. Или даже втройне.

      Он всегда так говорил, если она отказывается покорно терпеть его побои. Эти его шлепки нельзя было назвать эротическими. Он просто бил её лопаткой снова и снова, стараясь именно наказать, причинить боль. Но Вика терпела. Снова решила терпеть и не сопротивляться, даже расслабила губки, как он приказал.

      – Да, вот так вот, получай моя дорогая. В следующий раз будешь послушной. Ты же ведь помнишь, что пробку нельзя сплёвывать. Нельзя разговаривать, если я тебе запрещаю.

      Он шлёпнул её ещё пару раз и язвительно спросил:

      – Отвечай, помнишь?

      – Да, помню… – тихо ответила Вика с закрытыми глазами. Она никогда не могла смотреть на него в тот момент, когда он её бьёт. Особенно в ту секунду, когда он замахивается этой лопаткой и безжалостно её шлёпает. Её губки уже горели жарким пламенем. Пощипывали во всех местах, и кроме того, она ощущала синяки на губах. Ей казалось, что её губы теперь покрыты одним большим сплошным синяком, и ей хотелось кричать всё громче и громче. Но она по-прежнему терпела и позволяла шлёпать свои