Тесей. Царь должен умереть. Бык из моря (сборник). Мэри Рено

как я уже сказал, знал людей.

      Он сказал:

      «Я видел деву. Такой и рожать царей. К тому же она скромна. Это будет трудно и для вас обоих».

      Тот вон стол разделял нас. И вдруг он стукнул по крышке его кулаком:

      «Вот что, Питфей, должно быть, это какой-нибудь бог привел меня сюда. Поведай мне, в какое время дня девушки ходят в рощу?»

      Я отвечал:

      «Около заката или чуть раньше».

      «Все как обычно? Нет ли какого-нибудь освященного правила?»

      «Насколько мне известно, нет», – произнес я, понимая теперь, к чему он ведет.

      «Тогда скажи жрице, чтобы дева была там завтра, и, если она придет перед рассветом, кто узнает об этом, кроме нас с тобой? Выиграем мы все: я получу наследника, если небо смилуется надо мной, ты – внука благородного происхождения с обеих сторон, а твоя дочь… обе невесты пришли ко мне девственницами, и я знаю, как обращаются с женщинами. Что ты скажешь на это, мой друг?»

      «Слава всем богам, – проговорил я. – Сегодня они не забыли мой дом».

      «Тогда, – сказал он, – остается лишь предупредить деву: если она уже видела мужа и знает его, ей не будет так страшно».

      Я кивнул, но что-то остановило меня.

      «Нет, – отвечал я. – Она принадлежит к царскому роду и посему должна своей волей пойти на жертвоприношение, иначе оно потеряет силу. Пусть все останется между нами».

      Когда минула первая четверть ночи, я отправился будить твою мать. Но она уже сидела в постели, и лампа горела возле нее.

      «Дитя мое, – сказал я. – Мне приснился сон, присланный, без сомнения, каким-нибудь богом; тебе следует отправиться в рощу до первых петухов и совершить свою обязанность перед богиней ранним утром. Поэтому вставай и готовься».

      Она поглядела на меня в свете лампы круглыми остановившимися глазами и ответила:

      «Хорошо, отец, чем скорее, тем лучше. – И добавила: – Я вижу в этом добрый знак для детей».

      Она спустилась вниз, закутавшись в плащ из лисьих шкур, потому что ночь выдалась прохладной. Ее старая няня, которой я ничего не сказал, проводила нас до берега и все напевала ей, как какой-нибудь сверчок, всякие старушечьи бредни о девицах, которых в подобных случаях посещали боги. Мы посадили твою мать в лодку, и я сам перевез ее.

      Я высадился там, где к берегу спускается поросший травой склон. Огромные облака грудились на небе; лунный свет играл на колыхавшихся миртовых листьях, освещая дом из кедровых бревен на скалах возле воды. Когда мы добрались до него, луна скрылась за тучи.

      Дочь моя сказала: «Будет гроза, но это не важно, я взяла с собой лампу и трут».

      Она спрятала их под плащом и всю дорогу несла с собой.

      «Этого делать нельзя», – отвечал я, с болью в сердце забирая у нее и то и другое.

      Помню, в моем сне зажигать свет было нельзя. Кроме того, я опасался, что какой-нибудь полночный тать увидит этот огонек.

      Поцеловав ее, я добавил:

      «Люди нашего рода рождены для подобных деяний; это – наша мойра. Но если человек