Кукомоя. Полина Луговцова

навестить деда с бабкой, когда еще мелким пацаном был. Стариков уже нет давно, их дом родителям не нужен, хотели продать, да только пока не нашлось желающих.

      – Так еще бы! – кивнула Евдокия. – Всем цивилизацию подавай, а у нас она откуда? Говорят, наш поселок даже с географических карт убрали!

      – Почему же убрали? У меня в навигаторе есть, – возразил парень.

      – Ну не знаю! Может, еще не успели убрать, но разговоры такие были, а дыма без огня не бывает.

      – Да нет, думаю, дело не в этом! Дом недорогой, риелторы на нем много заработать не смогут и поэтому неохотно ездят показывать, вот и висит он на продаже который год. Теперь я сам решил в нем пожить. Может, и насовсем останусь, если приживусь.

      – Ну так и отлично! – Евдокию переполнила необъяснимая радость: казалось бы, посторонний человек, но ей стало приятно, что в их поселке появится новый житель, да еще такой приличный и денежный. «Одна машина у него, поди, сто́ит больше, чем все дома на моей улице, вместе взятые», – подумала она и тотчас встревожилась: надо бы предупредить новосёла насчет нечисти да подсказать, каким образом ее остерегаться, только вот вдруг, узнав об этом, он раздумает здесь жить? А не предупредить, так ведь сгинет, бедняга! Пока Евдокия в замешательстве подбирала слова, парень захлопнул дверцу и ушел. Глядя на его удаляющуюся фигуру, Евдокия гадала, кем могли быть его дед и бабка, ведь она наверняка должна была их знать. Прежде чем он скрылся за деревьями, она вспомнила, что такие же глаза, темно-серые, цвета грозового неба, которые даже к старости не поблекли, были у ее подруги детства Антонины. Их дружба закончилась, когда Антонина вышла замуж за соседа Евдокии Петра Горынского, пропавшего без вести пять лет назад. Не иначе, этот городской парень приходился Антонине внуком! Евдокия по молодости заглядывалась на Петра, но Антонина ловко его окрутила, увела прямо у нее из-под носа. Для Евдокии их свадьба стала громом среди ясного неба, ведь ничего не предвещало беды. Злоба, вспыхнувшая тогда в душе Евдокии, так и не угасла до конца, она не могла простить Антонине, что та, зная о ее любви к Петру, вышла за него замуж, да еще повесила ему на шею чужого ребенка, которого нагуляла в городе, когда ездила поступать в техникум. Экзамены Антонина не сдала: ну еще бы, когда ей было об учебе думать, если у нее там роман закрутился! Только ее городской ухажер куда-то испарился, вернулась она в положении и, чтобы избежать позора, по-быстрому захомутала Петра. И как только ей это удалось?! Всей красоты в ней только и было, что «грозовые» глаза, а больше ничего примечательного. Видно, пожалел Петр Антонину, узнав о ее беде, ведь об этом весь поселок судачил. А он женился на ней и ребенка своим признал. Большой души был человек! Евдокия так обозлилась на Антонину, что даже в ее сторону больше не смотрела, когда та по улице шла, а ходила она мимо ее дома часто, ведь жили они по соседству.

      Злоба не прошла даже тогда, когда Антонина утопилась в колодце, после того как целый год просидела у окна в ожидании возвращения пропавшего мужа. Наверное, о ней бы еще долго никто не вспомнил, если бы от колодца по