Темные зеркала. Роман Николаевич Чусовской

е место, дышащее историей, теперь напоминало ей полную чашу пьяного мёда. Люди. Так много людей. Сейчас им хорошо, их энергия хлещет через край. Так беспечно! Так щедро! Так упоительно! В самом начале Таис уже прошлась по залу, и не раз, трудолюбивой пчёлкой, собирая свой урожай и напитываясь людской силой. Это будоражило и делало её счастливой. Но сейчас ей хотелось только быть у сцены. В конце концов, не просто же так она ловила билет аж за полтора месяца до концерта.

      Таис скользнула по толпе взглядом, подмечая подобных себе. Улыбнулась. Это ожидаемо. Такое место – грех не воспользоваться. Но сегодня здесь хватит всем. Досыта. Она уже было отвернулась к сцене, когда танцпол вновь залил свет, сменившись с холодного синего на белёсо-красный, выхватывая из темноты фигуру в тёмной толстовке с приподнятыми выше локтей рукавами и нашивкой в виде языка пламени на плече, – парень был занят чтением сообщений в телефоне. Вот так, посреди концерта. И Таис замерла. Как интересно.

      «Скучно», – как на репите крутилось в голове, пока палец листал в телефоне пёструю ленту новостей. Ещё на входе Саша неоднократно ловил себя на мысли, что не стоило сюда приходить, что ему тут не нравится, но слово есть слово: вылетит – не поймаешь.

      Когда в Москве, с парнями по пожарному караулу, условились махнуть в местный клуб, в случае победы на межрегиональном первенстве по плаванию, он и представить не мог, что у тех давно всё было схвачено. По сути, победа или поражение не имели существенного значения.

      И вот он здесь, голодный, в меру злой, угрюмо взирающий в мобильник, в котором мелькала новостная лента. Он устал. Хотел домой. А друзья-товарищи растворились в море колышущихся тел. Поначалу ещё было слышно, как Димон с Костей, вскинув руки, орут (ну вот не поют, не-а) знакомые им слова. Теперь же только их макушки виднелись во вспышках света. И то через раз.

      Саня открыл мессенджер, когда почувствовал на себе взгляд: внимательный, открытый, изучающий. Ощущения были ему в новинку, такие сильные, почти осязаемые, что не заметить их было бы сложно, а вот вычислить того, кто столь внимательно разглядывал его в такой толпе – куда сложней. Людей как сельдей в бочке. Вскинув голову, Саша цепким взглядом просканировал зал и достаточно скоро обнаружил её – крайне запоминающуюся девушку с чёрными волосами, голубыми любознательными глазами и небольшой, но крайне сексуальной родинкой над губой.

      В моменте Саша даже почувствовал желание, но, одёрнув себя, вновь взглянул на место, где была незнакомка, однако черноволосой там уже не было.

      Нахмурив брови, парень спрятал телефон и двинулся вперёд, разрезая толпу, словно нож – масло, и, добравшись до места, где приметил обладательницу глаз-океанов, вновь огляделся: совершенно никого.

      «Что за наваждение?» – пронеслось в голове. Раздражение нахлынуло новой волной. Достав мобильник, Саша коротко черканул другу: «Здесь совершенно нехер делать, я сваливаю!»

      И, вновь запрятав мобильник в карман, повторил «обряд инициации», пробираясь сквозь скованных в танце людей к выходу. Именно скованных, поскольку при такой плотности на квадратный метр, можно разве что стоять и качаться. Запахи парфюма смешивались с запахом пота, делая воздух спёртым. Кто-то, видимо, не выдержал и распахнул окно, плотная тёмно-синяя портьера вздулась огромным парусом, преграждая путь. Саша едва успел отвести её от лица. Потянуло осенней сыростью и ночными заморозками.

      – Уходишь? – будто зная его лет сто, спросила Таис, вынырнув из тени. По реакции парня с удовлетворением отмечая, что тот её увидел и услышал. Впрочем, разве это проблема, если она хотела быть увиденной и услышанной?

      – Да вот подумал, что клубы – не моё, слишком помещение резонирует, – честно признался Саша, пытаясь налюбоваться на девушку.

      Вблизи она оказалась ещё миниатюрнее и нежнее, словно маленькая фарфоровая куколка. И всё же необъяснимо чувствовалось в ней нечто необузданное и дикое, и дело даже не в откровенном взгляде с прищуром. Она была необыкновенно красива, обворожительна и крайне возбуждающа.

      – Тогда что тебя до сих пор здесь держит? – Таис скрестила руки на груди, выгодно подчёркивая её в V-образном вырезе тёмного платья.

      Саша сглотнул, запоздало осознавая, что разволновался, как зелёный юнец. Даже ладони вспотели. Твою ж мать! Перед девицами пасовать, такого с ним ещё не бывало. Девушка же явно его провоцировала, очевидно, отводя ему роль дичи.

      – Не что, а кто, – коротко ответил Саша, указывая рукой на светлеющий зев выхода впереди. – Пойдём отсюда?

      – Мне казалось, тебе нравится музыка, – Таис удивлённо вскинула бровь и лёгким взмахом поправила волосы, отчего деревянные бусины на многослойном браслете глухо и приятно брякнули. Удивительно, но Саша их услышал, в таком-то грохоте.

      – Я не сказал, что музыка плоха. Я, видно, не шибко люблю ограниченные пространства, забитые толпами потных людей.

      Таис глубоко втянула носом воздух, пряный от людских эмоций, окинула зал удовлетворённым и одновременно сожалеющим взглядом и улыбнулась:

      – Ну, пойдём.

      Время уже давно перевалило за полночь. Уличные фонари