Вейн. Инна Живетьева

на пол. Посмотрел на свои руки в намокших повязках. Надо же, почти не болят, хорошая мазь у Дана. Помогая зубами, развязал узлы. Ожоги выглядели паршиво. Осторожно опустил руки в воду. Кожу пекло, и Юрка начал считать шепотом, стараясь не торопиться. На четвертом десятке он притерпелся. Расслабился, уткнулся подбородком в колени и закрыл глаза. Подумал: завтра будет в Бреславле. Если повезет, послезавтра найдет Виктора Зеленцова и войдет без стука к нему в гостиничный номер. Вейн начнет орать, мол, чего надо, и Юрка бросит ему в лицо: «Дарья Жданова, помнишь?» Он столько раз воображал это – в «Перекрестке», у жузгов, в дубоидном лесу, – что видел все до мелочей: стол, усыпанный крошками, тарелку с объедками, таракана на стене. Чувствовал даже запах – грязного белья и пива. Вот только лицо Зеленцова никак не мог представить. Не получилось и сейчас.

      Взвыл во дворе пес. Юрка вздрогнул.

      Небо за окном совсем почернело, проступили звезды. Все так же скрипел сверчок. Вода в лохани остыла, и плечи покрылись гусиной кожей.

      Юрка вылез, оставляя мокрые следы, дошлепал до кровати и забрался под одеяло. Матрас кололся соломинками, шуршал. От наволочки пахло сухой ромашкой.

      Совсем как тогда.

      …Весна разгоралась нахальная, ранняя. Юрка и радовался ей, и сердился. Жди теперь майских, пока Ленька заплатит. Конечно, можно приварить на камеру заплатку, но это что слону горчичник.

      Обошел лужу, раскинувшуюся посреди дороги. Вдоль палисадника тянулась узкая тропка, и по краю уже пробивалась трава. На заборе сидел черный кот, довольно жмурился на солнце.

      – Только спрыгни, животное! – пригрозил ему Юрка. – Я тебе так сплюну через левое плечо!

      Кот презрительно дернул ухом.

      Калитка оказалась запертой изнутри. Брякнуло железное кольцо, поворачиваясь и поддевая «язычок».

      Во дворе ярко желтела кирпичная дорожка. Вдоль нее ходил петух, придирчиво рассматривая оттаявшую землю. Лапы у него были грязными, побледневший за зиму гребень свалился набок. Не петух, а недоразумение. Увидев Юрку, куриный предводитель предостерегающе сказал:

      – Ко-ко, – и отступил за поленницу.

      Подумаешь, неженка, всего-то с полдесятка перьев из хвоста выдрали.

      Дед сидел на крыльце, привалившись к балясине. Под левой рукой на чисто вымытых досках лежали трубка и газета.

      Юрка брякнул рюкзак под дверь и с разгону попросил:

      – Дед, а давай ты мне поможешь камеру залатать?

      Ну, сейчас начнет ворчать, что проще зашить все дырки в неводе.

      Дед не ответил, даже головы не повернул.

      – Ну а чего, – заканючил Юрка. – Там еще можно!

      Он перевесился через перильца, заглянул в лицо.

      – На переднем…

      Дед смотрел, не отрываясь, на Дикову будку. Глаза у него были стеклянные, и в них отражалось солнце.

      – Дед…

      К седым волосам пристало куриное перо, оно трепыхалось на ветру, щекоча лоб.

      – Дедушка!

      Кажется, он орал. Истошно, захлебываясь. Появилась бабушка. Прижала Юркину голову к переднику, пахнущему молоком и комбикормом. Гладила затылок,