Я буду танцевать для тебя в облаках. Александр Касеев

на грудь. Белая трикотажная майка тут же намокла, и моему взору открылось настоящее великолепие. Её соски напряглись и прорывались сквозь намокшую ткань наружу. Они напоминали мне косточки от персика.

      – Саша, а нам кувшинок?! – Возбуждённо в один голос закричали остальные девчонки. – Мы тоже хотим цветочков!

      – Девчонки, меня на всех не хватит, – отшутился я. – Я второй раз туда не полезу. Вон, пускай парни нарвут.

      – Пацаны, тут девчонки кувшинок хотят, – крикнул я, вылезая из шалаша.

      – Ты что так поступаешь-то? Вот ты «подстава»! – В шутку, но как бы обиженно, сказал Шмель. – Сейчас придётся в воду лезть.

      – Иди тогда собирай вещи, – крикнул мне Генка, и они втроём направились к реке.

      – Твоя идея, вот сам и лезь! – Напоследок крикнул Женька.

      – Я свою миссию выполнил, – отбрыкался от них я, и, шутя, показал им средний палец.

      – Он миссии выполняет, а в воду лезть нам. – Пробурчал Шмель, – «Миссиписи», блин!

      Спустя несколько минут, дрожа от холода, парни вышли из воды с букетами кувшинок и раздали их остальным девушкам. Радостные и восторженные девчонки были на седьмом небе от счастья. Казалось, их писк было слышно даже на краю леса.

      Мы быстро собрали вещи и отправились в путь по танковой дороге. Мне не хотелось возвращаться в город, я мечтал остаться здесь с Полиной. В тот момент мне казалось, что я могу жить в этом шалаше вечно, лишь бы она была рядом.

      Перед мостом возле знака «Запретная зона!» стоял УАЗ – «буханка» дяди Вовы.

      «Давайте быстрее! – Крикнул дядя Вова. – Я уже минут двадцать здесь торчу, Запретка всё-таки!»

      Мы, ускорив шаг, устремились к Уазику, закинули вещи в фургон и поехали домой.

      – Где магарыч? – Спросил дядя Вова.

      – Ты его сейчас хочешь выпить? – С неким подозрением произнёс Шмель.

      – Нет, он мне душу согреет, – смеясь, ответил дядя Вова.

      – Ну вот, во дворе и согреешься! Не бойся, не обманем, – успокаивал его Шмель.

      Танковая дорога от следов гусеничных траков была ребристая, и на скорости машина вибрировала. При разговоре наши голоса забавно дрожали, и мы попеременно дрожащим горлом голосили: «Э-э-э-э», а потом громко смеялись. Но всё равно на душе было неспокойно. Казалось, что всё веселье закончилось, хотя всё только начиналось.

        Мы приехали во двор нашего дома, и Мишка Шмель, выпрыгнув из Уазика, забежал в наш подъезд. Он быстро вернулся с литром отцовского самогона.

      Шмель протянул бутылку дяде Вове.

      – Так мы же на пол-литра вроде договаривались? – С удивлением спросил дядя Вова, как бы возмущаясь, но с радостью принял оплату.

      – Это тебе компенсация за ожидание, да и обратиться не раз ещё придётся, – произнес я с заднего сиденья.

      Мы начали выгружаться.

      Я отвел Полину в сторону и спросил: «Мы же ещё встретимся?»

      – Конечно! – Ответила она. – Теперь ты от меня никуда