Зимняя жара. Реальное фэнтези – Том III – Ложная правда. Кирилл Шатилов

приходит тогда, когда не ждёшь, и оттуда, откуда не знаешь.

      – Кто вы?

      Это его голос или это его спросили?

      – Молчи, илюли.

      Значит, спрашивал он. Действительно, какая разница? Разве и так не ясно, что он угодил в руки наиболее отчаянных дикарей, которые отважились выйти из леса, причём зимой, и напасть на те постройки, которые своей дерзкой близостью к Пограничью не могли не раздражать всё это время его обитателей?

      – Зачем вы…

      – Молчи!

      Он никогда не предполагал, что среди шеважа есть те, кто знает язык вабонов. Хотя в этом, если призадуматься, нет ничего невероятного. Конечно, едва ли можно представить себе, как дикари подбираются к их избам и из засады слушают и запоминают непонятные разговоры. Скорее всего, отгадка кроется в том времени, когда вабоны совершали набеги на поселения дикарей в лесу и не просто уничтожали их, как теперь, а захватывали в плен женщин и детей, приводили в Вайла’тун, и превращали в предметы купли и продажи. Это время продолжалось довольно долго и закончилось не так давно, когда Гер Однорукий запретил подобную торговлю и поставил лесных пленников за коном, то есть повелел их просто не брать. Причиной тому было жестоко подавленное восстание прижившихся у вабонов шеважа, а также неоднократные случаи рождения детей от смешанных родителей. Дети все как один получались рыжими, и их было легко опознать, однако их появление сильно влияло на отношение вабонов-отцов к пленникам. Замок не мог этого допустить. В один прекрасный день сын Гера, Ракли, объявил об уничтожении всех, у кого рыжие волосы и кто не покинет пределы Вайла’туна к наступлению ночи. Бокинфал слышал о нескольких вопиющих случаях, когда вместе с рыжим приплодом в Пограничье ушли оба родителя. Что сталось там с вабонами, никому не известно. Едва ли шеважа приняли своих извечных преследователей и убийц. Кому-то удалось чудом остаться в Вайла’туне. Примером тому была служанка Ротрама по имени Шори, предки которой затерялись среди вабонов. Почему же нельзя предположить, что кому-то удалось по возвращении в лес сохранить навыки чужого языка и даже передать их потомству?

      Несмотря на отчаянность своего положения Бокинфал настолько обрадовался вести о Пенни, что слабость от большой потери крови взяла своё, мерная качка убаюкивала, носилки согревали, и он в конце концов безропотно сдался на волю победителей и уснул.

      Очнулся он от ноющей боли. Ныло всё тело, особенно спина и плечи. Небо больше не качалось. Где-то рядом потрескивал костёр, и этот звук, сопровождавшийся полётом редких искр, возродил в его памяти ужасающую картину жертвоприношения и последующей резни. Бокинфал застонал и пошевельнулся. Руки оказались связанными на груди. Щиколотки тоже сдавливала верёвка. Быть спасённым от неминуемой смерти, чтобы снова попасть в плен!

      – Прости, илюли. Но мы не можем позволить тебе сбежать и навести на нас твоих воинов.

      Уже знакомый ему силач