Мигрень и Сверло. Владимир Положенцев

обить внутреннее убранство шелком. Вы же понимаете?

      – Понимаю и, тем не менее, настаиваю. Не имеет значения, в какой лодке на тот свет переправляться, с шелком или без оного.

      – Ладно, я доложу вашу просьбу Якову Илларионовичу, подождите на трубке.

      Через некоторое время, телефон вновь ожил:

      – Яков Илларионович согласен ускорить процесс, но говорит, что потребуются дополнительные расходы.

      – Покойник их с удовольствием возместит, а не успеет, расходы покроет вдова.

      – Это как же понимать? Впрочем….Адрес тот же, на Ленинском?

      – Совершенно верно.

      Положив трубку, консьерж почесал нос:

      – Жаль Варвару Степановну, жену этого прохиндея. Ни за грош морально пострадает порядочная женщина. Но, видно, у нее так на роду написано. А теперь вперед, в Домодедово!

      – Подождите! – вдруг одумался Слава. – Может, ну это все, сделаем, как просил директор, а там будь что будет. Он еще денег обещал за хорошее выполнение задания.

      – На там свете с тобой рассчитается, ага. Слышал, что Саша сказал – плох, совсем плох.

      – Тогда давайте скорую помощь вызовем.

      – Не надо отнимать у человека то, что он считает для себя важным. А что для Гибельсона теперь главное – спокойно уйти от позора.

      До аэропорта доехали на такси, на деньги, которые лежали в коробках. Мигрень заверил Славу, что это не воровство, а вынужденное использование вещественных доказательств. В камере хранения им без разговоров выдали две большие, совершенно одинаковые зеленые сумки. С такими саквояжами обычно ездят на курорты праздные путешественники. Коля ощупал и ту и другую, взвесил на руках. Весили сумки примерно одинаково. Попытался через плотную ткань прощупать содержимое, но безрезультатно.

      – Давайте откроем, – не выдержал Слава.

      – Тогда мы станем соучастниками преступления. Или ты предлагаешь прямо здесь сдать улики полиции? А как ты потом докажешь, что сумки предназначалось Кире и Лире? То-то. Только очная ставка.

      Возвращаться с тяжелыми баулами пришлось на общественном транспорте, потому что почти все остальные подарочные деньги Коля истратил в кафе аэропорта, где цены несравнимы даже с занебесными. Полученные же от Гибельсона средства Слава благоразумно транжирить не стал, может, это тоже вещдоки?

      Всю дорогу Сверлицин жалел, что поддался на авантюру Мигренева. И надо мне все это? К черту, убежать, куда глаза глядят, позвонить потом Гибельсону и сказать, что потерял коробки. А если Семен Евгеньевич и в самом деле помрет?

      Ко всему прочему Слава вспомнил, что оставил костюм деда Мороза в будке консьержа, и ему почему-то стало жаль бросать его там.

      Пока туда, сюда, наступил вечер. Причем, темный, словно на обратной стороне Венеры. Ни снежинок тебе в воздухе, ни праздничных огней на улицах, все заволокло туманом.

      Мигрень разработал четкий план: как только привезут гроб, он позвонит своим бывшим коллегам-следователям, вызовет их