Сталкер времени. Либерея. Ингвар Го

пару минут Царь открыл глаза, его лицо выражало легкое недоумение и восторг. Иван Васильевич скинул с себя одеяло и присел на край кровати, там, где до этого сидел Максим, и через несколько секунд самостоятельно встал и подошел к окну. Бояре и Григорий перекрестились, они не ожидали такого эффекта, ведь Царь не ходил уже несколько лет. Клингу показалось, что бояре не то, чтобы потрясены, а еще и немного расстроены, что Государь встал. Иван Васильевич повернулся к Максиму и очень бодрым голосом произнес:

      – Кудесник, Божий кудесник!

      Толмач не знал, как это перевести на английский, поэтому молчал и бессмысленно хлопал глазами. Максим все понял и без перевода. Царь подошел к резному двухъярусному шкафу, открыл дверцу и что-то достал из него – это были золотые монеты. Грозный протянул их Максиму.

      – Государь, благодарю, но я еще не закончил. Ваше лечение продлится еще несколько дней.

      Толмач перевел Царю слова Максима.

      – Возьми, – настаивал Грозный, – когда закончишь, получишь в пять раз больше.

      Максим взял деньги, поклонился, закрыл футляр с медицинскими принадлежностями и вместе с Григорием вышел из спальни.

      – Завтра я зайду к тебе на Английский двор около полудня, – сказал толмач.

      – Хорошо, – ответил Максим.

      ***

      Вскоре спальню Царя покинули и два боярина, которые своими глазами видели начало великого исцеления Государя. Это были Борис Бутурлин и Богдан Воротынский. Когда они вышли из Теремного дворца, Бутурлин спросил Воротынского:

      – Что скажешь, Богдан? А если этот нехристь английский вылечит Царя? Мы с тобой надеялись, что месяца через полтора он отдаст свою грешную душу Господу, а он раз – и встал…

      – Да, дела, – ответил Воротынский, – мне этот красный бес страсть, как не понравился. А если он раз и…

      – Тише, я тоже об этом подумал, – прошептал Бутурлин.

      – Интересно, где он остановился в Москве?

      – Ясно, где. На Английском дворе. У меня на примете есть два лихих мужичка, и всю эту, скажем, оказию… Ты понимаешь, о чем я?

      – Понимаю, – ответил Воротынский.

      – Можно будет списать на простой грабеж. Ведь Царь дал ему золотые монеты.

      – А как же его выманить-то с Английского двора, чай он ночью по Москве гулять не будет, – озабоченно сказал Воротынский.

      – Как, как, очень просто, ему надо сказать, что Царю после его лечения стало совсем худо, и он приказал ему немедленно явиться сюда, в Кремль. Ну и по дороге…

      – Ну, ты – голова, Борис, – с завистью произнес Воротынский.

      ***

      После полуночи в комнату Максима на Английском дворе постучали. Клинг быстро встал с кровати. У него было предчувствие, что сегодня ночью что-то должно произойти, ему не понравилась реакция двух бояр, увидевших, как Царь неожиданно для них встал, поэтому Максим лег не раздеваясь. Клинг подошел к двери и резко распахнул ее.

      На пороге стоял человек в черном плаще с капюшоном, который полностью