Медальон. Татьяна Филатова

и другие, кто с ним был, всмотрелись в чащу леса за болотом. Оттуда вышла к ним та самая, кого они почитали ведьмой. То была женщина лет сорока, стройная и высокая, с плеч которой ниспадали длинные черные косы, достающие до ее колен, а в косы те были вплетены красные ленты. Хороша была собой чертовка.

      – Чего вам? – повторила женщина, вплотную подойдя к противоположной стороне болота.

      – Ты – ведьма? – немного растерявшись, не ожидая ее так скоро увидеть, крикнул ей в ответ Всемил, грозно держа вилы в правой руке.

      – Отчего же сразу ведьма? – рассмеялась женщина. – Не видишь – болото в моих владениях, так, почитай, что кикимора я. Аль не похожа?

      – Не язви, баба! – пытаясь скрыть вдруг охвативший его страх, вновь выкрикнул Всемил.

      – Поглядите-ка! Уже баба! – ухмыльнулась женщина. – Уже не ведьма! – Тут она переменилась в лице и повторила свой вопрос суровым, строгим голосом: – Чего вам?

      – Это ты хворь на скотину напустила? – осмелилась спросить одна из баб, что стояла за Всемилом. – Это из-за тебя, гадины, наши коровы издыхают?

      – Оттого и живу тут, без вас, что вы такие злые, люди… некогда стало мне домом болото это… – сказала женщина с черными косами. – Чего ж вы, как беда у вас, ко мне за подмогой-то бежите? А как случилось чего злого, так меня обвиняете? Знаю я про хворь, знаю. У меня козочка померла три дня тому назад, куры дохнут, да в лесу живность, куда не плюнь, чахнет. Отчего ж вы порешали, что я тому виной? Али в деревне закончились козлы отпущения?

      – А кто, окромя ведьмы, хворь напустить может? – спросила баба.

      – Когда хворь или мор, то лекарство искать надобно, а не виноватых, – ответила чернявая.

      – Ты нам зубы не заговаривай, – снова посмелел Всемил, – все знают, что ты – ведьма.

      – И что с того? – невозмутимо спросила женщина на другом берегу болота.

      – А то, – сказал Всемил, – что, окромя тебя, некому хворь навести на скотину…

      – Как и снять, – буркнула себе под нос та. – Мил человек, – сказала она громко, – вот мое тебе слово. Мне нет никакой надобности мор на живность наводить. Зверушек я люблю поболе, чем человеков. И мне нет дела до ваших слов. Молвите, что вашей душе угодно, на что разума у вас хватит. Мне все одно. Бывайте здоровы…

      Женщина развернулась и ушла в чащу леса. Всемил и бывшие с ним люди остались несолоно хлебавши. Кто-то выругался, плюнул под ноги, развернулся и пошел прочь из леса.

      – Чертовка, – буркнула баба, что говорила с ведуньей.

      – Надо сжечь ведьму, – пробормотал Всемил.

      – Чего? – спросила его баба.

      – Ничего, – ответил он, – говорю, идем в деревню.

      – Чего выходили? – спросила Хавронья.

      – Испужались ведьмы, – недовольно буркнул Всемил. – Вышла эта… косы длиннючие, что две змеюки, морда наглая, голос злющий. Вот они и испужались.

      – Они? Аль то тебя баба с косами вспугнула? – ухмыльнулась жена.

      – Ты чего мелешь, дуреха? – закричал на нее Всемил.

      – Я,