Убей-городок. Евгений Шалашов

да на охоту ездил. Как запил, так дебоширить начал. Стекла все в подъезде расколотил, соседу дверь высадил. Участковый наш его два раза предупреждал, а в третий на пятнадцать суток посадил. А потом ружье отобрали, так он совсем озверел.

      Здешний участковый, сколько помню, Петр Николаевич Курганов. Человек неплохой, даже добрый. Если уж он не выдержал, отправил на сутки, то заслужил Бурмагин. Только вот если Курганов отправил хулигана на сутки, то почему он решил мстить именно мне?

      И, словно подслушав мои мысли, бабулька в белом платке сказала:

      – Серега-то, как у него ружье изъяли (вон на тебя похожий милиционер приезжал), так и сказал: мол, я эту суку лягавую удавлю. Мечтал до осени дожить, в лес сходить. Авось пить бы бросил, так и Полина бы вернулась.

      Значит, я ружье изъял как раз в разгар весенней охоты, лишив Бурмагина сиюминутного счастья. Отчего тот и слетел с катушек. Значит, я еще и виноват, что он пить не бросил? Ну и ну.

      Постаравшись запомнить лица бабулек (вдруг пригодится), повздыхал и засобирался обратно. Как говорится, все ясно. Угрозы, которые слышали бабушки, к делу не пришьешь, да и не факт, что они потом свои слова повторят «под протокол», но главное я уже понял. Гражданин Бурмагин решил мне отомстить именно за изъятие ружья. И проделал все очень грамотно. Но вот что интересно: кто у него был в напарниках? Ведь должен иметься и второй. Тот, что меня отвлек.

      Окрыленный своим открытием, я пошел обратно в родную общагу. Однако так просто дойти до нее не получилось, потому что на повороте меня остановила молодая женщина. Полненькая, в ситцевом платье. В двадцать первом веке эту ткань отыскать сложно, а в семьдесят шестом материал считался дешевым. У нас почти все девушки и женщины ходили в ситчике, хотя и считали, что кримплен – это круче. Для невесты пределом мечтаний было идти под венец в кримпленовом платье.

      А это у нас кто? Судя по тому, что целеустремленно идет мне навстречу, кто-то из знакомых. Но кто именно? Точно не дама моего сердца: такая имелась одна, так и та недавно меня покинула. Возможно, что с моего участка. Да, точно. Показалось даже, что лицо знакомое. Но как зовут, что случилось – не помню. Надеюсь, не какое-то срочное дело? Так я все равно нынче на больничном.

      Женщина в ситцевом платье остановилась напротив меня, загораживая дорогу.

      – Алексей Николаевич, как тебе не стыдно!

      – Во-первых, здравствуйте, – дипломатично отозвался я. – А во-вторых, за что мне должно быть стыдно?

      Но про себя я уже догадался, что это чья-то обиженная жена, приходившая ко мне с жалобой на мужа. У меня таких дел вагон с прицепом. Но помнить каждое такое дело, да еще и случившееся сорок с лишним лет назад, нереально. Немного покоробило слух, что обращается на «ты», но для того времени это нормально. Уже хорошо, что называет по имени и отчеству, а не кричит: «Эй, участковый!»

      – А за то должно быть стыдно, что из-за тебя мы квартиру потерять можем, – скривила губы женщина. Вытащив откуда-то из рукава платочек, приложила к глазам. А глазенки-то сухие. Не иначе слезу пытается выдавить?

      А вот теперь я уже знал, в чем тут дело,