Гордость и предупреждение. Любовь Левшинова

Татум, пнув носком камушек под ногами. Перевела тему: – Что тебя «выключило» сейчас?

      – Сон.

      Тат не выдержала – прикурила следующую сигарету. Особый способ мазохизма – выслушивать эти слова раз за разом.

      – Опять был там?

      – Да. – Люк помедлил, выдохнул в трубку, собрался с мыслями. Ощущения после сна до сих пор щекотали пятки. – Но опять не видел лицо. Иногда мне кажется, это единственное, что мне нужно, чтобы отпустить. Чтобы это перестало быть неизвестностью. Типа, окей, было ужасно, но можно двигаться дальше, – недовольно пробормотал он.

      Дрейк не согласилась.

      – Ты и так можешь двигаться дальше, – уверенно отрезала она. – Не поверю, что паничка у тебя была из-за сна, – строго заявила Татум, одним тоном показывая, что не потерпит возражений. – Колись.

      Люк про себя улыбнулся. Когда Татум хотела что-то сказать или выяснить, она не делала поправку на трепетность ситуации, не приукрашивала – говорила. Зато он всегда знал, что она с ним искренна. От нее никогда было не услышать сладкой лжи. Только горькая, мерзкая правда. Зато только она.

      – Я думал сделать татуировку, – сдался Люк. Он не хотел этого скрывать, скорее не желал признаваться самому себе. – Рукава забить. Ну, чтобы ничего не напоминало, – замялся он. – Следы зажили давно, но все равно… тут и накрыло.

      Татум вздохнула. Есть вещи, которые даже недостатками сложно назвать, не то что принять. Паскудные, отвратительные ошибки.

      – Люк… парни с забитыми рукавами, конечно, секси, но не думаю, что тебе это нужно, – честно озвучила свои мысли Тат. – Твои руки все равно останутся с тобой даже под слоем краски. Избавиться ты от этого не сможешь, но и не нужно. Я уже спокойно пишу ручками, дело не в предмете. – Она поморщилась, плотнее кутаясь в пальто от неожиданного порыва ветра. – Ты этими руками создаешь восхитительные картины, Люк. И твои зажившие места уколов – твоя сила, пережитая и переработанная боль. Это не помеха, – уверенно кивнула она. – Это напоминание о том, что жизнь – та еще сука, но и ты – сучка непростая.

      Парень зашелся тихим смехом.

      – Ты бесподобна.

      – Я знаю, но спасибо, что напомнил, мне приятно. – Татум почувствовала, как теплеет на сердце. – Увидимся?

      – Да, думаю, на выходных.

      – Окей. И подумай о том, что я сказала, – вкрадчиво напомнила Татум суть их диалога. – Сделай свое прошлое помощником, а не палачом.

      Люк вздохнул, улыбнулся.

      – Красиво сказано.

      Дрейк отмахнулась, не в силах перенести пафосные нежности.

      – Спокойной ночи, неврастеничка ты моя, – беззлобно кинула она другу.

      Люк довольно хмыкнул. Ему стало легче.

      – Кто бы говорил. Спокойной, Татум.

Татум

      Ночной ветер противно обдувал голые участки кожи. Повернув за угол, Татум поняла, что не одна любительница испортить себе режим сна: приличных размеров коттедж светился разноцветными огнями. От басов, перекатывающихся волнами