Гордость и предупреждение. Любовь Левшинова

перерыв. – Парень осекся. – Пытался понять, как творить… без этого. – Объяснять подробно не было надобности. – Придешь еще? Мы собираемся каждое воскресенье. Ты молодец, что поделилась.

      – Не знаю, – пожала плечами Дрейк. Увидеть старого знакомого было приятно, но ощущения это место вызывало смешанные. Гораздо проще было закрыть глаза на кусок прошлого, омраченный вредной привычкой… зависимостью, чем трезво смотреть в лицо ошибкам. Тут даже не наливают перед входом. Разговориться было бы легче. – Не знаю, насколько плодотворно будет в этом копаться, – поджала она губы. – Хочется лишний раз не вспоминать. – Татум вздохнула, выбросила стаканчик с кофе в мусорку, даже не глотнув: подозревала, это вреднее, чем то, что каждый здесь принимал. – Делал перерыв, говоришь? – Она неожиданно подняла на него прямой, ясный взгляд. – Значит, снова начал?

      Глеб от неожиданности моргнул, отступил на полшага. Он и забыл об этой привычке Дрейк: всегда смотреть в глаза. И в ее зрачках проскользнул прежний огонь.

      Странно было видеть ее такой. Покоцанной. Всегда живой была, смеющейся, а тут вдруг повзрослела, излом свой знает вдоль и поперек, даже прятать не пытается – транслирует его шоколадными глазами, глубокими, как вспаханная земля. Сутулится, как обычно, но неловкости от внезапной встречи не чувствует – самого в угол загоняет неудобными вопросами. Ходит по кромке души, как у себя дома, и понимает его до сих пор.

      Глеб улыбнулся.

      – Тут рядом есть кофейня. – Он кивнул на мусорку, из которой поднимался ароматный пар. – Ты же до сих пор кофе внутривенно принимаешь? – Скользкая шутка пришлась Дрейк по вкусу.

      – Утром внутривенно, вечером назально, – криво усмехнулась она и без стеснения взяла парня под руку, направляясь к выходу. – Ты был выше вроде…

      – Ты на каблуках сегодня, дива, – хохотнул он, согнул локоть на манер джентльмена. – Что-то в тебе все же от тебя прежней осталось. – Глеб задумчиво покосился на Дрейк.

      Та только пожала плечами.

      – Помада. Пользуюсь той же маркой, – согласилась она.

      Больше не осталось ничего.

Крис

      Мало кто задумывается о том, что создавать образ разгильдяя – сложно. Пить, гулять, трахать, работать и являться в университет, подогревая слухи, чтобы не стать забытой вчерашней сплетней. После тусовки умирать от похмелья совершенно тихонечко и без лишних глаз, а на публике – быть тем самым, кому кидают первокурсницы игривые взгляды.

      Быть представителем золотой молодежи не так просто, как кажется.

      Визг шин отдался в черепной коробке неприятным звоном, как гимн в треснувшем колоколе. Крис кинул взгляд в зеркало заднего вида, проморгался, покосился на сонного Ваньку на заднем сиденье, пятерней зачесал назад волосы. Видок не первой свежести – Вертинский нацепил солнцезащитные очки.

      Мысль «как бы не навернуться» заняла сознание на следующие две минуты, когда он эффектно открывал дверь и грациозно выпрыгивал из автомобиля.