Возможности другой жизни: Парабиоз. Akroatis

чем всё закончится, просто не хотел это принимать. – Я достал пачку сигарет и медленно закурил. Николай растерянно смотрел на меня. – Всё таки Миса была права, мне плевать на их жизни.

      – Алес, что с тобой?

      – И вправду. – В груди что-то сжалось, заскрипело, завыло. Мне стало невыносимо находиться здесь, невыносимо находится в этом теле. В теле, равнодушного к насилию. Я молча развернулся и ушёл, куда глаза глядят. Я спрятался за небольшой дом на окраине базы, прижался к стене и медленно скатился по ней. Где-то с минуту смотрел в пустоту, отбросив все мысли. Мою душу переполняла ярость и злоба, но сердце и разум были безмятежны. Меня пугало это и разрывало на части.

      Я посмотрел на сигарету, даже рука не дрожала. Слезы сами начали наворачиваться на глазах.

      – Сука…

      Минут пять я сидел и плакал. После, успокоившись, я вытер слёзы, привёл себя в порядок, и уже собирался вставать, как увидел Николая, сидящего напротив меня и тоже курящего.

      – Долго ты уже здесь?

      – Достаточно.

      – Вот как.

      Я хотел достать ещё одну сигарету, но понял, что потерял пачку. Николай мне протянул свою. Я потянулся, чтобы взять сигарету, но прямо перед сигаретой, вспомнив расстрел.

      – Не будешь?

      – Буду. – Я резким движением выхватил сигарету.

      Где-то минуту мы сидели молча. Не было о чем поговорить.

      – Наверное ты сейчас думаешь, почему мы их расстреляли и очень сильно ненавидишь нас всех, не так ли?

      – Потому что вы не хотите с ними возиться.

      – Да.

      – Хех, как легко и просто. Без суда и следствия.

      – По военным законам их бы в любом случае расстреляли, а если бы даже и пощадили, то заставили бы работать на каторгах чуть ли не до конца своих дней. Сегодня с судимостью, а особенно такой, дальше пути на гражданке нет.

      – Но ты же и сам их видел. Они были совсем зелёные, даже их взгляд не был омрачен убийством.

      Николай молчал.

      – Действительно ли они нас пытали?

      – Алес, наш мир жесток и сейчас уже идёт война.

      – Разве сейчас была война? Это же был самый настоящий геноцид.

      – А война ничем и не отличается от геноцида. Разве что на войне всё прикрыто доблестными речами по типу: мы сражаемся за правое дело, мы защищаем свою родину и прочие.

      – И что, мы сражаемся за правое дело?

      – Это уже решать тебе. Но факт остаётся фактом: они на нас напали. Если готов убивать, будь готов и умереть. Когда только Европа пала и мы пришли сюда, этих фанатиков было куда больше. Моего товарища убил ребёнок, которого они завербовали. Поверь, они способны сделать такие ужасы с вами.

      – Но это ведь вы пришли к ним в дом, естественно они будут сражаться.

      – Их дома не стало, когда не стало Европы. Повсюду были одни руины. Мы лишь пришли навести порядок.

      – Порядок значит. Бред.

      – Да, ты прав. Наша работа – полный бред. – Николай сильно затянулся и на выдохе добавил: – Вся наша жизнь это один большой бред.

      – В