Мировая жила. Дмитрий Парсиев

где там что «проставил» тот суровый служащий, но так ничего и не нашел. «Ладно, – подумал он, – «забором» обзавелся, и то в гору. Пожрать бы теперь». Аким не ел больше суток. Живот давно подвело с голодухи, а никаких заведений общепита на вокзале он не видел.

      Он вышел на привокзальную площадь. Как и положено в большом городе, вокзал оказался внутригородским транспортным узлом. Приличное количество людей постоянно прибывало и убывало на общественном транспорте. Как и поезд, на котором он прибыл, этот транспорт тоже ходил по рельсам с нифриловым покрытием, только эти были уже не такие толстые. Если «железная дорога» была составлена брусом не меньше «сотки», эти рельсы в лучшем случае тянули на доску «пятидесятку».

      Аким подумал, что коли в поезд его пустили, в «трамвай» пустят и подавно, однако ошибся. Тут не так просто оказалось. Каждый, кто заходил в этот «трамвай» прикладывал свое запястье со штрих-кодом к считывающему нифриловому устройству. Аким тоже приложил и от удивления едва не стал причиной задержки в отправке.

      – Эй, деревня, – в нетерпении заголосили ему в спину, – Не торчи в проходе. Дай другим зайти.

      Аким спохватился и прошел в дальний конец вагона. Затиснулся к окну на задней площадке, где не мог никому мешать, ухватился за поручень и вернулся к изучению образного ряда. Оказалось, его штрих-код действительно содержит в себе множество сведений. На входе экранчик над левым запястьем высветился сам, а дальше Аким быстро сообразил, как его вызывать и сворачивать по желанию.

      Во-первых, на экране отображался его трехмесячный «гостевой статус». Во-вторых, – отведенные ему квоты посещений: три раза в сутки столовая, один раз в сутки место ночлега, четыре раза в сутки использование нифрохода, причем одно использование он уже успел задействовать, что явно указывало на то, что нифроходом является именно этот самый «трамвай».

      Житейский опыт прошлой жизни подсказал, что нифроход довез его до центра города, когда за трамвайным окном пошли чередоваться пятиэтажные строения, самые высокие из тех, что ему довелось здесь увидеть. А когда трамвай простоял пару минут на всамделишном нифриловом светофоре на перекрестке с такой же широкой оживленной улицей, в этом уверился.

      – Что, «деревня», – насмешливо бросил ему кто-то рядом, – Никогда таких высоких домов не видал?

      – А то… – хмыкнул Аким и выскочил в открывшиеся на остановке двери.

      Он пошел по улице, изображая погруженного в свои мысли неторопливого прохожего, которому все окружающее давно примелькалось. Старался башкой лишний раз не вертеть, а только бросал по сторонам короткие взгляды, выхватывая и усваивая новые сведения. Старался отпечатать в сознании вывески, которые ему пока ни о чем не говорили: «Нифромед», «Нифрокосм», «Нифростаб»…

      Похоже, этот город так же зависел от нифрила, как любой город на Старшей Сестре зависел от углеводородов. Неторопливым шагом Аким добрел и до общепита, выдавшего себя незатейливой вывеской: «Едальня». Едальня во всем оказалась обычной столовкой кроме выбора, ибо выбор здесь отсутствовал. Когда Аким приложил запястье