Облепиховый остров. Николай Жданов

тот просто скрывает свою скорбь. «Он точно страдает в эту минуту, и страдал каждый день своей жизни на этом острове. С его душой иначе не могло быть», – думал юноша. Он ненароком вспомнил их последнюю встречу, те опрометчивые и обидные слова, шальные упреки, сказанные им в адрес бедного Софо; свои недавние гнусные подозрения, и ему стало ещё жальче его и ещё больше стыдно за себя.

      – В тот раз я наговорил вам всякое. Простите, Софо.

      – Все хорошо, друг мой. Все хорошо. Теперь ты многое знаешь.

      Капио сочувственно посмотрел ему в глаза.

      – Софо… вам должно быть легче, когда они здесь, с вами? – Капио перевёл взгляд на статуи. – Когда-нибудь вы обязательно увидитесь снова.

      Старик с иронией улыбнулся и покачал головой:

      – Нет, сынок. Они здесь, и только здесь, – он ткнул пальцем в висок. – Я уже не встречу их никогда. А это… – Софо кивнул на каменные фигуры, – это чтобы просто не выжить из ума.

      Капио угрюмо глядел на озеро. Ветер гнал тучи на темном горизонте. В небе то появлялась, то исчезала луна. Похолодало. Пламя от костра, с наступлением сумерек, ещё ярче озарило лица старика и юноши, сидящих друг против друга.

      – Тебе не пора?

      – Я хочу побыть здесь, если можно.

      – Там в хижине есть тёплая куртка, возьми ее.

      Этим летом Дирран Фобб как обычно подолгу пропадал на своем «корыте». Иногда его коллеги привозили его домой вусмерть пьяного, буквально бросали на койку, где он потом «отходил». В это время он превращался в слабого и беспомощного ребёнка. «Умираю! Сходите за водкой! Где вы там, черт побери!» – то стонал, то кричал отец. Но как только становилось лучше, он преображался в обычного себя и снова исчезал из дома. Мама переболела гриппом. Несмотря на высокую температуру и слабость, она не пропускала свою работу. Капио с ней всё реже встречались вечерами, как раньше. У него появились новые интересы, и он пропадал допоздна на улице. Иногда он возвращался домой аж под утро, тихо ложился и просыпался ближе к полудню следующего дня. Мама беспокоилась и журила его за это. Порой они не виделись по нескольку дней, обмениваясь короткими записками.

      Капио сдал три комнаты из четырех и получил от старушки свой первый аванс. Это была большая сумма денег для него, и он волновался, не зная, на что их потратить. Раньше у него были конкретные желания: хорошая одежда, обувь и рюкзак по стилю Рэма. Теперь эти желания казались ему менее важными и уж точно не такими явными. Особенно после рассказов Рэма о Большом городе, где жизнь казалась намного интереснее и где у них были огромные возможности. Под влиянием рассказов друга у Капио зародилась надежда. Раз он невзначай спросил у старушки, сколько стоит дом в Большом городе.

      – Я не в курсе тамошних цен, хотя моя дочь покупала квартиру, пять лет назад. Она, кажется, говорила… хм, только я не помню точно, за сколько, – ответила она. – Зачем интересуешься? Переезд планируете?

      – Просто так. Хотя, может быть… – замечтался на мгновение Капио.

      – Прежде всего, нужно здесь продать. Но, извини за прямоту,