Царица Израильская. Иосиф Мигиров

ладонь матери.

      Чудовище занесло руку, и от нового удара приплющились к стене мужские искаженные лица. Деревянная стена с окровавленным месивом человеческой плоти затрещала и рухнула.

      Халиф подхватил и смял в кулаке прикрывавшегося свитком мужчину, и на обезумевших людей упало разорванное надвое туловище, следом от пасти вампира размотавшись, скатилась вниз пергаментная лента Свитка. Исписанная черным шрифтом, она медленно поползла вверх, исчезая в пожиравшей ее пасти.

      Из открытой ниши для свитков выпали два, еще остававшиеся в ней. Железная дверца ниши, покачнувшись, замерла.

      Женщина, крепче прижав ребенка к груди, бросилась было к выходу, но в ту же секунду чудовище, разорвав ленту Свитка, отбросило ее на рухнувшие стены и вырвало ребенка из рук матери.

      – Нет! – она бросилась руками к дочери, но вампир снова увидел замершую дверцу ниши и с размаху бросил ребенка на ее железную дверцу. Тело девочки, напоровшись на острый угол, переломилось и рухнуло на пол. Мягкие каштановые локоны накрыли лицо девочки, но и сквозь них ударили в небо остекленевшие детские глаза.

      Мать девочки, пронзительно крича, забилась у стены.

      Чудовище, вытянув от блаженства морду, придавило ее огромной ступней, из-под которой вырвался багровый пузырь из окровавленной женской рубашки.

      Вытягивая от блаженства окровавленную морду, вминая в руины останки людей, Халиф шагнул к стене с пустой нишей для Свитков, влепил по ней ступней, стена, раскрошившись, рухнула. Огромная пята Халифа поднялась над валявшимися на полу свитками и, ударив по ним, проломила пол.

      Свитки исчезли под обломками гнилых досок и кусками обрушенной стены…

      …Бесполезно кружили в небе новые вертолеты и беспомощно выглядывали из-за машин полицейские с автоматами.

      … Древняя Бэт-Эль, полная светлого праздника, в несколько мгновений превратилась в руины, из-под которых доносились стоны еще рвущихся к жизни, изуродованных человеческих тел.

      Под полом рухнувшего балкона возникло страшное копошение, за ним потянулся протяжный затухающий зов, и меж обломков вытекла и жадно потянулась кверху окровавленная рука.

      Халиф блаженно загоготал, подцепив ногой странно скорченное тело, швырнул его к этой выбившейся из руин молящей о помощи руке. Безжизненное туловище, перевернувшись в воздухе, напоролось на торчавшее рядом с рукой острие поломанной доски. Руины под трупом опустились, окровавленная рука, последний раз дернувшись, безжизненно замерла.

      Над всеми этими руинами возвышался лишь небольшой кусок как-то выстоявшего правого угла Бэт-Эль.

      Халиф, ступая по трупам, по еще живым, шевелившимся телам, в несколько шагов достал до этого уцелевшего угла, огромными лапами сорвал его и зашвырнул далеко на улицу.

      Разлетевшиеся доски обнажили посеревший, похожий на застывшего бегемота, большой камень. От него начинался город Большого камня.

      Халиф ударил по нему ступней, но валун не дрогнул. Он ударил еще сильней, но камень не поддался.

      Оторопевшее чудовище