Свои и чужие. Статьи, рецензии, беседы. Наталья Казьмина

же записи, послушайте, вникните, авось пригодится. Наверняка пригодится. Когда я репетировал «Пугачева», я сначала собрал все записи Есенина и давал их слушать артистам, чтобы они поняли, как автор читает. Никто же так, как Высоцкий там, стихов не читает.

      – Значит, ГИТИСу u вашим студентам надо за вас держаться обеими руками…

      – …а мне все больше говорят: «Вы только наше расписание не нарушайте» (Смеется).

      – Какой сегодня зритель на Таганке?

      – Такой же, как в других театрах. Плохой, разношерстный. Такое впечатление, что его по башке каким-то тяжелым грязным мешком все время бьют, и у него пыль в голове. Есть и прекрасные молодые люди, а есть как из подземелья. Смотрят обалдело, щиплют девок своих, хихикают, ведут себя крайне глупо. А в другой раз – аплодисменты на прекрасную поэтическую фразу. Пушкина они не читали. Высоцкого не знают, не слышали. Но понимают, даже в записи. А он ведь был самым популярным человеком в стране. Имел власти больше, чем ее правители. К нам сейчас приходит новое поколение, которое ничего не знает про ту Таганку, которая была 37 лет назад. Что в общем-то меня даже радует.

      – Что тут может радовать?

      – А то, что приходят второй, третий раз. И я вижу, что и на них это действует. Вот это и будет круг нашего нового зрителя.

      – Вы так спокойно к этому относитесь?

      – Ну им же самим только двадцать… Если они Пушкина не читали… А кто сейчас и из более старших читает «Хроники» Шекспира, «Евгения Онегина», Достоевского? Вы, милая, меня удивляете. В моем возрасте – беспокоиться? О другом надо думать.

      Мы прежде всего должны думать, как нам вылезти из болота, в которое мы попали. Встать наконец-то на твердую почву и начать улучшать себе жизнь. И никто нам в этом не поможет. Умные это давно поняли и ни на кого не рассчитывают. Собой надо заниматься. Я-то и так как-нибудь доживу. А вы думайте, вы же рынок создаете! Репертуарные театры, я думаю, сохранятся, но только те, что себя оправдывают.

      – Кто будет это определять?

      – Касса во многом. Любовь зрителей. Вот на некоторые эстрадные концерты глаза б мои не глядели, а мне говорят: «Пипл хавает». И я молчу.

      – Но тогда мы и останемся со зрителем, который только «хавает»?

      – Неправда. Есть прекрасные начинания. Есть талантливые молодые, я уверен. В этом смысле, как говорит Горбачев, процесс пошел.

      – А куда ваши глаза глядят?

      – У Васильева мне нравится, у Фоменко. А совсем молодых я не знаю. Вот, хвалят спектакль «Сирано» в Вахтанговском театре. Я посмотрю. И к Гинкасу пойду на «Черного монаха». Видите, самого интересного я и не видел. Я все время репетирую. Так как я старый человек, я должен оставить свое хозяйство в каком-то порядке. В нашей беспорядочной стране.

      – На чье мнение вы ориентируетесь?

      – На людей, которым доверяю. У каждого своя компания. Так и живешь с ней всю жизнь. Театральный круг всегда был узким.

      – Вы можете