Жизнь как текст. История – автор – роман. Илона Якимова

находится под властью женщин (рай лежит у ног матери, гласит Коран, возможно, Бабариха в самом деле мать султана?). Он не пытается жениться вновь после казни царицы, а всем при дворе заправляют сестры бывшей жены и их (его) мать («не хотят его пустить чудный остров навестить»). Когда вся интрига открывается и случается воссоединение семьи, с сестрами царицы и Бабарихой поступают как? Правильно, их прощают.

      А поди казни колдуний, хлопот не оберешься.

      Еще один прекрасный женский образ (и повод для обсуждения) встречаем в сказке Петра Ершова «Конек-горбунок». Древний женский символ – лунница, символическое изображение лунного серпа (и да, это ровно половина двойной секиры Клитемнестры). Царь-девица – «дочь, вишь, Месяцу родная, да и Солнышко ей брат». О ее пропаже Солнце сожалеет так сильно, что несколько дней подряд прячется в тучах, не показывая себя, пока та не передает весть брату, что жива и невредима. На землю Царь-девица со своей лодки сходит раз в году на несколько дней. Ее пение завораживает все живое. Сойдя с моря в шатер, приняв угощение, она явно ничего не боится и воспринимает дары (еда, питье, серебряный прибор) как данность, как естественное приношение богине. Интересно, что собственно против увоза она не протестует, но вот только брак со стариком (смотрим выше, на деву Похъи) ее не устраивает.

      Дальше мы видим типичное для сказок испытание жениха требованием 1) благословения матери, для чего надо съездить на небо; 2) поиском кольца, которое лежит на дне моря; 3) омоложением (да-да, снова варка в котле, видимо, предварительная часть, часто используемая Медеей – разрубание на куски – опущена в сюжете), которое для старого жениха оканчивается закономерно, а молодой обретает красоту. Теперь Иван достоин того, чтоб встать в пару с могучей волшебницей.

      Интересно в «Коньке-горбунке» происходит переход власти по смерти царя.

      Царь-девица тут встает,

      Знак к молчанью подает,

      Покрывало поднимает

      И к прислужникам вещает:

      «Царь велел вам долго жить!

      Я хочу царицей быть.

      Люба ль я вам? Отвечайте!

      Если люба, то признайте

      Володетелем всего

      И супруга моего!»

      Тут царица замолчала,

      На Ивана показала.

      «Люба, люба! – все кричат. —

      За тебя хоть в самый ад!

      Твоего ради талана

      Признаем царя Ивана!»

      То есть, снова власть у мужчины оказывается только по праву (и, возможно, на время) брака. Если мы имеем тут типичный выбор царицей консорта, которого затем плодородия земель ради приносят в жертву, то судьба Ивана незавидна, несмотря даже на то, что «на тереме из звезд православный русский крест». Из-под обоев православия живо проступают весьма архаические черты.

      Впрочем, там у героя Конек-Горбунок на подхвате, авось