Сердце из свинца. Шаг за гранью жизни и смерти. Smiley Teller

спрашивал Эдвард, держась из последних сил на своих прошитых тенью ногах, что будто флейта выдували сквозь раны музыку жгучей и пробирающей тело боли.

      – Я… Я… Сожру тебя с потрохами. Охотник! – Девочка словно уничтожительным ядром приземлилась на землю и собиралась нанести удар. Как Эдвард прервал её и напал первым, но из теней, выжидая свой подходящий момент, стремительно вырвались кинжалы, что, отбросив охотника и некроманта на приличное расстояние друг от друга, знаменовали начало настоящей битвы.

      – Как я заметил, Шрам был не единственным твоим козырем.

      – Я разорву тебя как свинью и представлю твою голову Великому.

      – У него хобби коллекционировать головы. Или это лично твой фетиш? – Вновь усмехнулся Эдвард и, крепко сжимая нож, был решительно настроен к любому исходу событий.

      – Умри! – Завопила девочка и адским звуком пронзила весь лагерь, нещадно взрывая ушные перепонки мужчины, на что тот, теряясь в прострации, утопал в бесконечном тумане, из которого вырывались лезвия теней, раз за разом оставляя новые шрамы на уже исписанном теле мужчины.

      – Жалкий охотник, и это всё, на что ты способен! Сколько было слов, а оказался обычным человеком, что пополнит коллекцию моих бездушных кукол. – С унижающим и скребящим по ушам тоном говорила Мэри и, не успев опомниться, почувствовала, как из сотни своих ударов один оказался упущен. И крепкой хваткой, словно кандалами, Эдвард схватил самоуверенного некроманта, не давая ей и шанса на побег.

      – Я не вижу и не слышу тебя, но всё равно не дам тебе победить! Мэри Мэдден! – С злобным оскалом, наполненным кипящей кровью, кричал Эдвард и наносил стремительные удары по своей жертве.

      – Охотнику никогда не победить некромантов, и ты будешь очередным доказательством этого! Эдвард Тонс! – выкрикивала Мэри, полностью покрываясь яростными и жуткими тенями.

      Ночной холст красочно переливался под светом яркой луны и перекрашивался кровью двух воинов, что раз за разом разрубали друг друга, стараясь пережить смерть и познакомить её со своим врагом.

      На этот раз сердце Эдварда билось огромным количеством барабанов, что в ритме боя пронизывало теневую броню, а за ней и мягкую кожу опасного некроманта.

      Исписанные кровью два гиганта падали замертво. Тени девушки рассыпались и, подобно маленькому ручейку, стекали по мертвому телу.

      А мужчина, полностью оглушенный и с множеством рубцов по коже, опускал нож из своих грубых ладоней и так же падал на холодную землю. Жизнь в его жилах угасала, а сердце, подобно шаткому сосуду, могло вот-вот треснуть. Но именно в этот самый момент, когда губы стали белеть, а в глазах всё оборачивалось ярким светом, шестеренки судьбы в одночасье дрогнули, чтобы переписать всю историю.

      Спустя несколько часов разрушенный лагерь и картина из кровавых красок обдалась яркими и опаляющими лучами солнца, а два трупа посреди всего лагеря бездыханно зрели в землю, отдаваясь прекрасной