Бородинское сражение. Памятный 1812 год. История России. Сергей Юрьевич Соловьев

быстро съедено неизбалованными разносолами солдатами. Яков взял котел и отправился к ручью, а фельдфебель неторопливо стал набивать старую трубочку неплохим табаком, взятым у французов. Разжёг мальньким угольком, и выпустил вверх облачко дыма. Сам и подумал, что неплохой день был сегодня, очень неплохой.

      Тут раздался грохот копыт, слышались крики :

      «Смирно!»

      Вот, пара всадников подъехала и к их бивуаку. Фельдфебель вскочил, убрал трубку, одел кивер, и лихи, пружинистым шагом подошёл к офицерам.

      – Ваше высокоблагородие, ввереная мне первая рота отдыхает после приема пищи. В карауле и секретах двадцать солдат…

      – Ох и молодец ты, фельдфебель Пустовалов! Вот, хорошо что тебя к моим-то рекрутам перевели. Верно, господин квартирмейстер? – обратился к нему генерал Неверовский.

      – Так точно,. И за Симбирский полк можно быть спокойным. Всё же первая, знамённая рота…

      – Сам-то понимаешь, фельдфебель? И вот, возьми, дружок, а то припоздала твоя награда! Носи с честью! – и генерал передал Георгиевский крест Пустовалову, – всё, нам дальше. Держитесь смело, солдаты!

      И генерал с майором поехали дальше, а фельдфебель аккуратно приколол награду к мундиру, где уже висели две медали. Отвлёкся обрадованный Пустовалов, всё прихорашивался, да оглядывал свои награды.

      – Пантелеймон! – услышал он крик, и враз обернулся.

      Тут уж сам пошёл навстречу этим нежданным гостям. Перед ним стояли три заслуженных воина, отмеченных тоже фельдфебельскими лычками. Один, в гренадёрском мундире, со знаком 2 гренадёрской дивизии на погонах, другой- в мундире Павловского гренадёрского полка, а уж третий-то, в красивом лейб-гвардейском, с галунами, судя по-мундиру, Литовского полка. Его же солдаты, вскочили, увидев такое.

      – Привет, дорогие друзья! – поздоровался Пустовалов, – рад, аам, и очень!

      – Когда ещё свидимся, Пантелеймон, – произнёс унтер в мундире Павловского полка, – хорошо, что разрешили. Вызвались сопроводить фуру с порохом для вашего полка.

      – Понятно, Кирилл. Или как тебя теперь, Кирилл Борисович?

      – Как и тебя, Пантелеймон Ильич? – усмехнулся он, – вот, раскидали нас из нашего, Московского гренадёрского полка… Как произвели из унеррв в фельдфебели, так и развели. Я, видишь, в Павловском полку теперь.

      – Ну, много теперь рекрутов по полкам, – рассуждал фельдфебель в мундире второй гренадёрской дивизии, – потери куда как немалые, с боями отходим.

      – Ну, теперь ты, Евграф Фомич, у князя Мекленбургского, в Московском полку. И то, почётно!

      – Ну, нас всех Пётр Захарович обскакал. И то, повыше ростом. Даже тебя, Пантелеймон, и то перерос!

      – Ну, у нас служба такая… – проговорил Пётр, – Да и то, полк-то наш, Литовский, новый, государь недавно знамя даровал. Да и не всё просто. Константин-то Павлович, государь-цесаревич, строгонек. В Московском всяко лучше было. Где, считай, Евграф и остался.

      Смотрели