Солнце и снег. Алёна Рю

сорвался, и он перешел на шепот.

      – Молчи, – Лаирэ напряг уже начавшие уставать руки и ускорил шаг. Треск деревьев и бушующее пламя остались позади. Крупные капли пота скатывались с кончиков его волос.

      – Я… должен, – Эрвин закашлял, вынудив своего спасителя остановиться.

      – Не говори ничего, пожалуйста, – он опустил его на траву.

      – Я должен… Лаирэ… – голос эльфа стал еще тише. – Наклонись, я расскажу правду, как тебя нашел…

      – Ты выживешь, командир, а потом все расскажешь, – в зеленых глазах юноши застыло отчаяние.

      – Молчи и слушай, это мой последний приказ, – и губы Эрвина зашевелились.

      Лаирэ склонился к самому лицу эльфа, стремясь собрать и запомнить его слова, словно каждое было драгоценностью.

***

      Трава у дерева, прятавшего домик лесной колдуньи, была сильно примята. Судя по следам, совсем недавно здесь прошел отряд всадников.

      – Кажется, я опоздал, – пробормотал мужчина в походном плаще. – Тиара! – крикнул он, подняв голову. Никто не ответил.

      Ему стоило огромного труда проделать этот путь, миновать патрули и не заблудиться в непроходимых эльфийских чащах, а в итоге его ждали лишь одинокое дерево и тишина.

      Следы вели на северо-восток, скорее всего, в сторону столицы Восточной Лансии – Филдбурга. А там человеку делать нечего, даже если по происхождению он был рованцем. Но и поворачивать назад тоже нельзя. Если Оракул хотел увидеть Эриал Найт, значит, так нужно. И значит, он должен ее найти.

      Мужчина снова накинул капюшон и, сжав древко посоха, медленно побрел на северо-восток. Сил у него осталось не так много, да и что-то подсказывало, что спешка здесь уже не поможет.

***

      Лучи заходящего солнца скользили сквозь стволы деревьев к начавшему угасать пламени. От лагеря Эрвина ничего не осталось, кроме черных пятен на земле и двух полуобгоревших сосен, словно стоявших на страже у мертвого безмолвия.

      Лаирэ смахнул со лба крупные капли пота и в последний раз посмотрел на холмик, под которым уснул навсегда его приемный отец, учитель и командир.

      – Соберись, парень, – велел он сам себе.

      Надо было похоронить остальных.

      Лаирэ вырос в отряде Эрвина. Для солдат он был кем-то вроде сына полка. Его учили и о нем заботились, но всегда воспринимали как ребенка, к тому же полукровку. Состав отряда тоже нередко менялся, эльфы уходили и приходили, иногда отправлялись сразу на ту сторону. Это не было семьей в привычном понимании, но здесь Лаирэ чувствовал себя дома и ко многим из погибших был привязан.

      На душе было гулко и пусто, как в пересохшем колодце. Мгновениями вспыхивал гнев, он думал о людях и еще больше ненавидел человека в себе. Но, провозившись до темноты, он так смертельно устал, что не мог даже злиться.

      Оставаться на пепелище было нельзя. Сделав над собой усилие, Лаирэ побрел обратно к домику Тиары. Странно, выходило, что кроме как к лесной колдунье ему и пойти-то было некуда.

      В сознании проносились мириады воспоминаний. Как Эрвин учил его владеть мечом и стрелять из лука, как пересказывал эльфийские