Последнее желание. Юлия Симонова

етить дальний уголок сарая, откуда только что, как мне показалось, раздался тихий шорох. Поэтому, моя дорогая Мэри, в то утро ты так и не узнала, что дела у меня хорошо, что Люси прочла половину «Графа Монте Кристо» , что она ужасно умная для своих тринадцати лет, и что мне страшно из-за того, что она так быстро растет. Также телефон не смог доставить тебе ценные сведения о том, что Люси по тебе скучает. Конечно же Люси и только Люси думает о тебе ночами и никак не может уснуть.

      Луч фонаря плутал по лабиринтам старого хлама, который мы отправляли в сарай доживать свой век. Здесь томились поломанная кровать, разбитый туалетный столик, безвкусная картина с фруктами. Часть вещей разумно спряталась в коробки, словно чувствуя, что попадись они мне под руку, я тут же отправлю их на помойку, туда, где им и место.

      Источник шума был где-то в углу, там, где стояло старое зеркало. Луч фонаря погладил пыльную поверхность. Из темноты на долю секунды сверкнули две горящие желтые точки. Я испугался и выронил телефон.

      – Боишься своей тени? – насмешливый голос, раздавшийся из-за спины, мог принадлежать только одному человеку. Я поднял телефон и, обернувшись, поприветствовал Кэтрин.

      Мой верный фонарь снова пришел мне на помощь. Словно актеры в луче прожектора перед моими глазами по очереди представали изумрудные шпильки, элегантная юбка-карандаш и яркая, изысканная блуза с зелеными цветами и, наконец, лицо Кэтрин: ее кудрявые, темные волосы и очки в толстой роговой оправе, которые моя подруга носила гордо, с вызовом.

      Я почти уже не мог узнать в ней замкнутую, тихую девочку, которая изучала со мной в университете экономику. Ту, что старательно вела конспекты, исписывая бесконечные страницы мелким почерком, и вздрагивала, когда видела своего отца.

      Теперь Кэтрин Браун была важной птицей. Унаследовав единственный в нашем прибрежном городе отель, она отрезала свою косу, накупила деловых костюмов и превратилась в акулу бизнеса. Видимо, она желала этого очень сильно, раз все, о чем она желала в университете, исполнилось.

      Правда, сейчас Кэтрин выглядела не слишком уверенно: ей явно было неуютно в холодном грязном сарае, да и свет фонаря, направленный в лицо, обычно не прибавляет людям уверенности. “Во всем виноваты детективные романы, – подумал я. – Они слишком прочно создали ассоциацию с допросами.”

      – Я пришла напомнить о сегодняшнем собрании, – сказала Кэтрин резко, без лишних предисловий.

      Я пожал плечами.

      – Я приеду покрасить дверь. А собрание… Разве это важно?

      Затылком я ощущал чье-то присутствие в дальнем углу сарая. Мне было необходимо, жизненно необходимо обернуться и убедиться, что там никого нет. И в то же время другая, рациональная сторона стыдила меня за такое ребячество. Не сумев однако полностью довериться ей, я все-таки посмотрел туда, где стояло старое зеркало. Помимо горы хламы, в углу ничего не было.

      Успокоившись, я обернулся назад, но тут оказалось, что страх перед несуществующей опасносностью заставил меня упустить настоящую. Я увидел перед собой разъяренное лицо Кэтрин.

      – Важно?! – Взорвалась она. – Какой-то придурок написал кровью цифры 13 на двери моего отеля. По твоему, наша безопасность – это неважно?

      – Не кровью, а красной краской, – самообладание потихоньку возвращалось ко мне. Медленно, шаг за шагом, страх покидал мое тело, уходя куда-то в землю. – Я приду сегодня после обеда и помогу перекрасить дверь. Но собрания – уволь, это не по моей части.

      – Значит тебе плевать? – Кэтрин сделала несколько шагов и приблизила ко мне свое лицо. – На мою безопасность? На безопасных детей? И на Люси?

      Я внезапно подумать, что Кэтрин должно быть ненавидит меня за то, что я помню ее другой, нерешительной, неуверенной, заплаканной после очередного разговора с отцом. Она, видимо, почувствовала мои мысли, поэтому тут же смягчилась, пытаясь замять грубость.

      – Ты же знаешь, без тебя все пройдет не так. Я буду ждать, – услышав мое бормотание и приняв его за согласие, Кэтрин удовлетворенно кивнула и скрылась за дверью сарая, на секунду пустив луч солнца в старое затхлое помещение.

      Наши отношения с Кэтрин всегда вводили меня в ступор. С одной стороны, она считала своим долгом приглядывать за мной, командовать и наставлять на путь истинный, с другой, словно не могла без меня обойтись. Мне было неловко наедине с ней, но она либо не чувствовала этого, либо не придавала значения.