Тюрки или монголы? Эпоха Чингисхана. Анатолий Оловинцов

разведчика, написанный сразу же после возвращения в 1221 году, был обнаружен русским историком-востоковедом В.П. Васильевым в 1840–1850 годах, во время его пребывания в научной командировке в Китае.

      «Мэн-да, бей-лу» – китайское название записок Мэн Хуна. Сведения Мэн Хуна – военного дипломата и разведчика дошли до нас в первозданном виде, уцелев при чистке китайской историографии в XIV веке и позже, они багополучно сохранились где-то в военном ведомстве. И только в середине XIX века были обнаружены и обнародованы В.П. Васильевым [36, с. 34–35].

      Мэн Хун лично с Чингисханом не встречался, так как последний в это время возглавлял Западный поход, а целый год он в основном сотрудничал с Мухали, который был Главнокомандующим всех войск Чингисхана в Китае. И здесь следует отметить, что сотрудничество это было весьма плодотворным. Вражду династии Сун против империи Цзинь Чингисхан с помощью посла Мэн Хуна использовал в полную силу.

      В «Записках…» Мэн Хун затронул все аспекты жизни монголов, интересовавшие южносунские власти. Приведены основные сведения об истории возникновения государства Чингисхана, системе власти правителя, военном деле, экономике государства. Исключительная ценность «Записок о монголах-татарах» ещё и в том, что это единственный прижизненный при Чингисхане китайский источник, притом представляющий собой деловой отчёт-записку китайского посла своему правительству о монголах. Летом 1232 г. Мэн Хун во главе 20-ти тысячного корпуса помог Субедею овладеть городом-крепостью Даляном.

      5. «Си-ю цзи» («Описание путешествия на Запад») даосского монаха Чан Чуна. Данное сочинение представляет собой путевой дневник путешествия вместе с учениками от Пекина до Балха и Самарканда через Северный Китай, Монголию, Тянь-Шань в Туркестан (1220–1224 гг.). Кроме путевых наблюдений, для нас важную часть сочинения составляет изложение бесед Чан Чуна с Чингисханом, что делает памятник уникальным источником.

      Чингисхан еще в 1219 году пригласил его к себе, желая, по-видимому, получить «лекарство для вечной жизни», так как слышал о том, что даосы занимаются поиском «философского камня» и очень сильны в магии. На самом деле, Чан Чун, философ и поэт, принадлежал к школе даосизма.

      Грозный завоеватель милостиво встретил даосского монаха и приветствовал его такими словами: «Другие дворы приглашали тебя, но ты отказался, а теперь пришёл сюда за 10 000 ли, мне это весьма приятно… Какое у тебя есть лекарство для вечной жизни, чтобы снабдить им меня?» Узнав, что «есть средства хранить свою жизнь, но нет лекарства бессмертия», Чингисхан ничем не выразил своего разочарования или недовольства; наоборот, он похвалил за чистосердечие и прямоту китайского философа. Чингисхан три раза слушал наставления китайского мудреца, внимал учителю с видимым удовольствием, повелев присутствующим записывать его слова. Когда Чингисхан во время охоты упал с коня и чуть ли не был убит вепрем, Чан Чун предупредил императора – поменьше охотиться вследствие преклонного возраста. «Я сам уже понял это, – ответил ему